Кабульские рассказы подполковника Лысого В.А. Часть 5. Не хлебом единым.
И БАНЮ СТРОИЛИ и ВИА СОЗДАВАЛИ.
Ближе к холодам, во второй половине октября месяца Чемерзин затеял строительство бани для личного состава. Наличие в расположении маленькой душевой не удовлетворяло потребностей в помывке людей. Чемерзин имел большой талант договариваться с хозяйственником посольства. Он попросил завхоза посольства привезти нам кирпича, песка, цемента, купить инструмент для строительных работ. Уговорил его решить с послом вопрос о выделении места для строительства бани. Рядом с территорией роты был маленький, старый, нерабочий бассейн для детей, но водопровод и канализация были в рабочем состоянии. Вот и возникла идея рядом построить баню. Среди бойцов роты нашлись умельцы по строительству бань, таковым был прапорщик Копцев, он был прорабом на стройке. Исполнителями были все, кто хоть немного соображал в строительстве. Главным каменщиком был Клещин Володя, т.к. имел строительную специальность. К наступлению холодов в ноябре баня была готова.
Очередная годовщина Октябрьской революции была не за горами, это был центральный праздник всей нашей страны. К её празднованию и шла усиленная подготовка концертной программы нашей ротной самодеятельности. Талантливыми самородками рота была богата, многие играли на музыкальных инструментах. Идейным вдохновителем и организатором был наш ротный замполит. Основу самодеятельности составлял вокально-инструментальный ансамбль, созданный под его чутким руководством. В его состав входили: старший лейтенант Самуйлов Александр, лейтенант Кахович Сергей, прапорщик Емец Иван и прапорщик Кротов Василий (наш ротный повар). Самуйлов играл на соло-гитаре, Кахович – на клавишных, Емец – на ударнике, Кротов – на бас-гитаре. Инструменты были взяты в аренду у заведующей клубом. Режиссёром-постановщиком был Сергей Кахович, так как он заканчивал Львовское военно-политическое училище, факультет начальников клубов. Это был весельчак и балагур, человек всегда приподнятого настроения. Он играл на обыкновенной гитаре, электрогитаре, баяне, на пианино, на клавишных электромузыкальных инструментах. К тому же он сочинял стихи, писал к ним музыку и прекрасно пел. Он записал целую аудиокассету своих песен о нашем ротном житье-бытье, каждый старался переписать её и взять себе на память. У Вани Емеца, виртуозно игравшего на ударнике, почему-то всегда было выражение лица грустного и задумавшего человека. Он был объектом для подшучивания: «Да это у Ивана такой вид, потому что он только женился, а его на второй день в командировку отправили». Бас-гитарист, на репетициях всегда тихонько стоял в глубине сцены, когда Самуйлов на него за что-то кричал, он смущенно улыбался и краснел. Ансамбль назвали «Зелёные жилеты», т.к. в клубе не нашлось никакой другой униформы, им выдали зелёные жилетки, типа как у дорожных рабочих. Одной из песен в их репертуаре был шлягер тех лет «Мелочи жизни, так мы говорим», по крайней мере, такой была первая строчка этой песни. Вечером 6 ноября, после торжественного заседания, состоялся дебют группы. Они настолько профессионально играли, что посольские работники отказывались верить, что это наши ребята и думали, что это артисты, которых инкогнито прислали из Москвы для участия в праздничном концерте.
БОЛЬШОЙ ПРИЁМ и КОНФУЗЫ НА НЁМ.
В начале ноября, генералом Власовым и службой безопасности посольства перед командованием роты была поставлена задача по обеспечению безопасности проводимого большого приема, который организовывало советское посольство в честь годовщины Октябрьской революции. На него были приглашены послы всех стран, аккредитованных в Кабуле. Особое внимание советовали нам обратить на свой внешний вид: костюмы, обувь, рубашки, галстуки, причёски. К этому моменту у наших бойцов уже появились деньги, позволявшие приобрести себе обновы, дабы иметь респектабельный вид. Из вооружения иметь пистолеты ПМ в специальных кобурах под пиджаком. Нашей задачей была встреча машин послов и машин их сопровождения, расстановка на стоянках, охрана и обеспечение их сохранности. Обеспечение безопасности гостей в «Мраморном зале» и комнате приёма послов, контроль на входах и выходах из здания, безопасность гостей в беседке летнего садика. Парные наряды должны были находиться постоянно в зале под видом гостей с бокалами газированной воды или лимонада. Смена мест несения службы происходила по кругу: центральный вход, холл, вход в комнату приема послов, картинная, общий зал для гостей, выход в летний сад в беседку для отдыха. Требовалась максимальная корректность и уважительное отношение ко всем гостям вечера. Для организации охраны мероприятия было выделено 18 человек, возглавлял группу майор Чемерзин. Охрану здания посольства и консульства осуществляли бойцы группы «Зенит», находящиеся внутри этих зданий.
Через час послы США, других капиталистических стран, недружественных нам, и Китая откланялись и уехали. Осталась на фуршете наша «социалистическая братия»: афганцы, вьетнамцы, чехи, болгары и весь букет соц. лагеря. Вот тогда официоз немного спал, гости расслабились, ведь остались только братья, можно было и выпить. Насколько был тёплый и большой приём в посольстве, в конце вечера можно было судить по состоянию гостей, некоторых пришлось выносить на руках к машинам. А пока что посол Пузанов обходил знакомых иностранных дипломатов, принимая от них поздравления. У сопровождавшего его переводчика за спиной в одной руке была литровая бутылка водки «Посольская», а во второй две пустые хрустальные рюмки. С каждым, поздравившим его иностранным дипломатом посол выпивал. Опережая события хочу сказать, что если учесть тот факт, что через неделю посол отбудет в Союз совсем, значит он с ними со всеми прощался. На этом вечере чуть было не возник конфуз с дочерью Пузановых. Она приняла энное количество горячительных напитков и начала вести себя неадекватно, нарушая общепринятый этикет для дипломатических приёмов, чувствуя себя чуть ли не хозяйкой этого стола. Хорошо, что в зале присутствовал отец, он поручил охране через кухню провести её домой. Пользуясь высоким положением отца в посольстве, она проявляла свой вздорный характер и школе, где работала учительницей.
С поставленной задачей мы справились без единого замечания со стороны посольских работников и претензий со стороны гостей. Генерал Власов был очень доволен организацией охраны и обеспечением безопасности. Он несколько раз выходил из комнаты приёма послов и интересовался у нас обстановкой. После окончания приёма в комнате для приёма послов был накрыт шикарный стол с праздничными 100 граммами для нашей группы и группы «Зенита». Генерал Власов поздравил нас с праздником и объявил всему личному составу благодарность.
8 ноября был организован футбольный матч между сборными командами посольства, нашей роты и студенческой сборной Кабульского государственного университета. Встреча проходила на футбольном поле университета. Победила команда университета, но мы получили массу удовольствия и эмоциональную разрядку после напряженных служебных дней. Так что мы не только несли службу, но и пытались хоть как-то устроить свой досуг. Не обошёлся праздник и без курьеза. После поражения на футбольном матче, купив по дороге в магазине ящик баночного пива, которого здесь было вдоволь по сравнению с Союзом, вся команда заливала «горе проигрыша». После прибытия в расположение роты два наших бойца, старший лейтенант и прапорщик Кротов Василий, решили продолжить праздник и выпить что-нибудь покрепче пива. А это самое «покрепче» в вечернее время в Кабуле можно было достать только в одном месте – в баре гостиницы «Спинзар» в центре города, где торговали алкоголем для иностранцев. Эти два чудака, воспользовавшись тем, что в выходные дни семьи сотрудников посольства, живущие за территорией на арендованных виллах, приходят в посольство для просмотра кинофильмов. Контроль выхода обратно через КПП ослаблен из-за большой скученности народа. Покинув территорию беспрепятственно, остановили такси и попросили отвезти их в гостиницу и обратно. Водителю заплатили за проезд сразу в оба конца, а чтобы он их не обманул и не уехал, забрали с собой в бар, сказали на входе, что это их нафар (слуга). Там изрядно выпитое виски, да ещё на старой пивной закваске, сделало своё коварное дело, обратно сев в такси, они сразу же уснули. Водитель не знал, что ему делать, уже близился комендантский час. Была уже полночь, он побоялся ехать к посольству один и взял с собой постового полицейского, и привёз нашу «парочку» к центральным воротам посольства. Полицейский со словами «Это ваши русские, заберите их!», выгрузил их возле ворот, как дрова. Дежурившие на первом посту наши охранники опознали в двух «телах» наших голубков, затащили их на территорию посольства. Они так и лежали на асфальте, пока немного не протрезвели, пришедшие с роты посыльные помогли им дойти. На следующий день их пригласили на собеседование к генералу Власову, вердикт был строгим, ближайшим спецрейсом самолёта отбыть в Союз по месту службы с депешей о факте содеянного ими.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО КГБ СССР.
В связи с увеличением штата советнического аппарата КГБ и погранвойск было принято решение об аренде под представительство КГБ в Кабуле двухэтажной виллы. Здание располагалось недалеко, от посольства в двух кварталах по центральной улице, если двигаться в сторону центра города. Для местного населения оно было представлено как филиал Аппарата экономического советника, т.е. Торгпредства. Меня назначили военным комендантом Представительства КГБ и приказали организовать его охрану. Для этой цели в моё распоряжение было выделено 12 человек личного состава и служебная собака по кличке «Дик». Офицеры: капитан Лысый Валерий, капитан Донецкий Павел, ст. лейтенант Ганенко Александр, ст. лейтенант Кузнецов Олег; прапорщики: Бондарь Иван, Баркалов Алескандр, Мисаревич Николай, Хадеев Николай, Федюнин Александр, это те, кого я помню. Вожатым служебной собаки был прапорщик Мисаревич Николай. К охране мы приступили с 12 ноября.
На первом этаже виллы, в правом её крыле, располагался 4-й пограничный отдел, возглавляемый полковником Кириловым Владимиром Александровичем. В штат этого отдела входили советники при Управлении погранвойск ДРА, советники при отделах погранслужбы провинций, преподаватели на пограничном факультете при академии Царандоя. Всего их было около тридцати человек, из них около десяти офицеров были в провинциях. С одним из них, майором Бычковым Валентином, я встретился здесь в Кабуле через девять лет. Мы в одно время служили в Ошском погранотряде, он служил начальником погранзаставы «Тохтамыш» Мургабской пограничной комендатуры на Памире, комендантом в это время был майор Неверовский Евгений Николаевич (в последующем генерал-лейтенант). Были и другие офицеры этого отдела, с которыми приходилось часто встречаться. Одними из завсегдатаев комнаты дежурного по представительству, которая по совместительству была и моим рабочим кабинетом, были подполковник Макаров и подполковник Марченко. Оба забегали, чтобы сыграть партию в нарды, они были азартными игроками, и выпить кружку горячего чая, который у нас постоянно был. Насколько они были азартными, говорит тот факт, что приходили за полчаса до начала рабочего дня, чтобы сыграть партию. Они считали себя непревзойдёнными игроками, и очень обижались, когда проигрывали мне, а это было в большинстве случаев. Оба были преподавателями на пограничном факультете при академии Царандоя. Подполковник Макаров прибыл из Закавказского погранокруга, где служил старшим офицером 1-го отдела (отдел пограничной службы) штаба Управления. Подполковник Марченко был наш сослуживец, старший офицер 2-го отдела (отдел боевой подготовки) штаба Управления Восточного погранокруга. Интересная судьба у этого офицера, несмотря на то, что прошёл войну в Афганистане, за участие в кабульских событиях получил звание полковника, однако по прибытию в своё управление был назначен на майорскую должность. Приобретенный боевой опыт никому был не нужен.
В левом крыле первого этажа располагалась комната отдела кадров представительства. За ней холл и выход в небольшой садик. Дальше по коридору, столовая и кухня для охраны.
На втором этаже, в левом его крыле, находился секретариат и административно-хозяйственный отдел (АХО), возглавляемый майором КГБ. В правом крыле, второго этажа, располагались рабочие кабинеты офицеров-советников службы военной контрразведки (особый отдел) и их руководителя генерал-майора Багнюка Владимира Петровича. От этого отдела с нами проживал офицер отдела военной контрразведки майор Щепелин Юрий Васильевич. Сам он прибыл из Киева, где служил в особом отделе Киевского гарнизона старшим оперативным работником и был куратором Киевского высшего общевойскового училища. В Кабуле Щепелин был советником при офицере службы безопасности ДРА полка связи Генерального штаба ДРА. Так как он выполнял ещё и роль водителя автомобиля, закреплённого за их отделом, место стоянки которого было определено в представительстве, то и проживал Щепелин вместе с нами. Меня с ним связывала крепкая мужская и деловая дружба, основанная на взаимовыручке. Я часто пользовался его автомобилем для поездки в посольство и по хозяйственным делам в город. Он же в свою очередь просил меня сопровождать его в качестве охраны при выезде в город по служебным делам и поручениям его начальника, так как одному ездить по городу было небезопасно, да и не рекомендовалось.
Территория представительства была разделена забором на две части. На второй половине, в глубине двора, стояла ещё одна двухэтажная вилла, немного меньше размером, чем первая. Там располагался один из отделов Представительства КГБ (разведка), но охрана у них была своя из состава группы «Зенит». Мы с ними поддерживали контакт в плане взаимодействия, т.е. оказания вооруженной помощи друг другу.
СМЕНА ПОСЛОВ и ПОДГОТОВКА К СМЕНЕ ВЛАСТИ.
14 ноября 1979 года посол СССР Пузанов Александр Михайлович отбыл в Москву. Через две недели, 28 ноября 1979 года, ему на смену прибыл Табеев Фикрят Ахмеджанович, теперь уже бывший первый секретарь Татарского обкома КПСС. Вместе с Пузановым А.М. в Союз отзывают и главного военного советника генерал-лейтенанта Горелова Л.Н, а вместо него назначен генерал-полковник Магометов Султан Кекезович. Советским представителем МВД СССР в Афганистане во второй половине ноября в Кабул прибывает генерал- лейтенант Папутин Виктор Сергеевич, заместитель министра МВД СССР.
В начале декабря, числа после десятого, к нам в представительство прибыл командир роты майор Чемерзин. В конфиденциальной беседе он предупредил меня, что числа 13 или 14 декабря планируется проведение секретной боевой операции в центре города. И если будут бежать люди в форме спецназа, такой же, как и у нас, или в форме афганской армии, но с белыми повязками на рукаве, то оказывать им огневую поддержку и укрывать их у себя. Это будут или бойцы группы «Зенит», или военнослужащие советской армии, прибывшего уже на то время в Афганистан «мусульманского батальона». Мы с ним обошли все помещения, окна которых выходили на проезжую часть улицы, для определения огневых позиций для пулемётов и гранатомётов. Первый этаж не подошёл из-за высоты забора, около 2-х метров. Вдоль забора решено было изготовить подставки, для стрелков из подсобного материала. Для пулемётных позиций больше подходили комнаты второго этажа, начальника АХО, секретариата, холл возле кабинета руководителя представительства. Для гранатомётчиков позиции определили на крыше дома из-за невозможности стрельбы в закрытом помещении. О готовящейся операции он попросил остальным бойцам роты пока ничего не говорить, но оборудование огневых точек провести в ближайшие день или два. Весь авантюризм в проведении спецоперации даже для меня, рядового бойца охраны, но немного информированного о наличии афганских войск в городе, был очевиден. Что могли сделать чуть больше шести сотен бойцов, если взять всё наличие наших сил в городе, «мусульманского батальона», группы «Зенит» и охраны посольства, вооруженных стрелковым оружием. Против бронетехники танковой бригады, пушек зенитно-артиллерийского полка, полка ВДВ, войск царандоя, личной гвардии президента. О превосходстве в технике и живой силе над нами, говорить не приходится. В серьёзность этой операции мало верилось, но готовились основательно, предыдущий опыт подготовки посольства к обороне не пропал даром. Мешки с песком в кабинетах 2-го этажа сложили под окнами, туда же занесли боеприпасы к пулемётам в патронных коробках, дозарядили свободные патронные ленты. Вскрыли цинки с боеприпасами и высыпали патроны в патронные ящики, чтобы потом не возиться, подготовили выстрелы к РПГ.
С 9 по 12 декабря на военный аэродром Баграм из СССР был переброшен батальон спец. назначения ГРУ МО СССР численностью более 500 человек. Именуемый в дальнейшем, как «мусульманский батальон» из-за своего специфического национального состава, узбеков, таджиков, туркменов. Говорят, что в составе батальона был единственный офицер славянской национальности и тот украинец, но с характерными для азиатской национальности чертами лица. В полдень 17 декабря они прибыли в Кабул своим ходом, проследовали мимо представительства КГБ в сторону посольства и далее к дворцу «Тадж-Бек». Местом их дислокации стала недостроенная казарма для солдат афганской армии, расположенная в метрах пятистах от резиденции президента Афганистана. В резиденцию Хафизулла Амин переселился 20 декабря после неудачной попытки советских спецслужб 13 декабря отравить его на одном и семейных торжеств во Дворце Народов. После его отравления планировался силовой захват дворца с участием спецназа КГБ группы «Зенит» и «мусульманского батальона». Об этой секретной войсковой операции и предупреждал меня командир. Но операция провалилась, бокал с отравленным напитком был выпит его племянником Абдуллой Амином. Обеспечивающие праздник афганские врачи ничего сделать не смогли. Была вызвана бригада врачей из военного госпиталя, которая откачала его, и сказали, что это банальное пищевое отравление. Амин понял, что это предназначалось ему, и его достанут здесь. В срочном порядке со всеми своими домочадцами и личной гвардией численностью около 200 человек Амин перебрался в уже отремонтированный загородный дворец «Тадж-Бек». После исцеления советскими врачами близкого родственника авторитет их в глазах Амина возрос, он ещё сильнее стал верить в передовую советскую медицину. Амин даже отпустил своего племянника для дальнейшего лечения в Советский Союз в кремлёвскую больницу, из которой его потом доставят в Кабул, чтобы судить и расстрелять.
23 декабря я приехал в расположении роты в посольстве, когда к обеду прибыла группа спецназа КГБ «Гром». Старшим у них был майор Романов Михаил Михайлович. Одеты они были в точно такую же, как и бойцы нашей роты, песочного цвета форму и зимние куртки защитного цвета. Увидев людей в форме спецназа, издали я принял их за бойцов нашей роты, поднятых по боевой тревоге, только в таком случае мы одевали форму. Но знакомых лиц не увидел, решил, что это зенитовцы пришли по своим делам. Я подошёл к Чемерзину доложить о своём прибытии, он в это время беседовал с каким-то офицером, как выяснилось после, это и был майор Романов, старший группы. Командир роты представил ему меня, и пока старшина прапорщик Лапин Вася занимался организацией обеда для группы, мы немного пообщались с ними. Ведь они два или три дня как прибыли из Союза, а мы уже тут больше трёх месяцев и соскучились по родине. Вместе с майором Романовым стоял и вёл с нами беседу круглолицый, среднего роста, плотного телосложения, улыбчивый и коммуникабельный офицер из этой группы, как выяснилось после знакомства, это был Виктор Карпухин. Оказалось, что он бывший пограничник, и тоже капитан, и сейчас тоже заместитель, но командира отделения. Служил в пограничном училище в Бабушкино (МВПКУ). Был преподавателем по вождению бронетанковой техники в период формирования нашей роты. Вспомнил, как формировалась наша рота в августе месяце на их полевом учебном центре под Ярославлем, потому как обкатка наших водителей БТР проводилась на их бронетехнике. Затем разговор зашёл о форме спецназа, что я издали принял их группу за своих бойцов. Карпухин поведал нам историю о своих перипетиях со сборами в Афганистан и с получением этой самой формы. 21 декабря он дежурил у себя в подразделении, когда поступила команда «Сбор». Ему, как дежурному, и ещё двум сотрудникам, было поручено выехать на автобусе подразделения в расположение пограничного училища в Бабушкино. Там получить уже ранее приготовленную форму спецназа, хранящуюся на складах, и продовольственный сухой паёк. День был выходной, зам. начальника училища по тылу уже был «под мухой», и вскрывать склады никак не соглашался, так как надо было вызывать других должностных лиц (начальника службы и зав. складом). Ему в таком состоянии этого делать естественно не хотелось, ведь надо было тех должностных лиц искать. Начальник тыла предложил Карпухину: «Приходите завтра, часов в десть утра и всё получите». На такое предложение тыловика Карпухин ответил: «Если ты сейчас этого не сделаешь, завтра в десять утра ты будешь без погон. Это приказ Председателя КГБ Андропова». Начальника тыла это сразу отрезвило, и вопрос решился положительно, он взял на себя всю ответственность за вскрытие складов и выдачу имущества. Рано утром 22 декабря их группа так же, как и наша рота, улетала с аэродрома Чкаловского, на том же ТУ-134 и с тем же экипажем, одетым в форму лётчиков гражданской авиации. Летели с посадками в Актюбинске и Ташкенте. Прилетели в Баграм ночью, приземлились вслепую и жестко, какой-то шутник из советских военных, подошедший к трапу, поздравил их с прибытием на афганскую землю. Поднялись рано утром, с рассветом, почистили оружие, в предгорье за аэродромом пристреляли, и вот к обеду автобусом прибыли в посольство. Пообедав у нас, группа «Гром» выдвинулась в сторону дислокации «мусульманского батальона», где в его расположении и расквартировалась.
25 декабря из провинций и частей кабульского гарнизона в представительство КГБ прибыли советники по линии службы безопасности. У начальника АХО они получили по ящику спец. водки для «празднования» так называемого «дня рождения» вечером 27 декабря. Накануне я лично помогал хозяйственнику в разгрузке этого скарба, но он меня не отблагодарил, сославшись на строгий лимит и отчётность. Задачей этих «торжеств» была нейтрализация офицерского состава боеспособных воинских частей Кабула и прилегающих к нему провинций, которые в случае провала операции по захвату «Тадж-Бека» могли бы оказать помощь осажденным во дворце войскам Амина. Расчёт был прост, поскольку офицеры армии ДРА оканчивали либо советские военные училища, либо военные училища европейских стран, то, несмотря на своё мусульманское верование с его строгими законами, вкус водки хорошо знали и любили выпить. А тем более, когда эта водка была ещё и «на халяву», и угощали советские друзья. Забегая вперёд скажу, что, судя по состоянию некоторых и крепости их сна в ночь переворота, водка в своем составе имела дополнительные примеси для достижения желаемого эффекта.
Продолжение следует...
Часть - 6 >>> |
