Приветствую Вас, Гость! | Главная | Каталог статей | Регистрация | Вход

» Воспоминания

Категории каталога
Cтатьи [211] Газеты [87] Журналы [29] Воспоминания [54]
Рассказы [15] Стихи [367] Книги [38] Сборники [7]

Кабульские рассказы подполковника Лысого В.А. Часть 6.
Кабульские рассказы подполковника Лысого В.А. Часть 6. "Бой гремел в окрестностях Кабула".

НАЧАЛО ВВОДА СОВЕТСКИХ ВОЙСК.


В этот же день, 25 декабря, ближе к 17 часам, когда уже на улице было темно, в небе над Кабулом стал слышен сильный самолётный гул. Вся охрана представительства вышла на улицу, сгорая от любопытства, рассматривала звёздное небо, где были видны сверкающие проблесковые огни самолётов. Некоторые бойцы взяли бинокли, вылезли на крышу здания, благо она плоская, начали всматриваться в ночное небо, пытаясь что-нибудь увидеть. Около половины восьмого вечера, в стороне аэропорта в горах, раздался сильный взрыв, и была вспышка огня, похожая на молнию. Мы подумали, что это сбросили бомбу с самолёта. Оказалось, начался ввод ограниченного контингента советских войск, и в кабульском аэропорту десантировалась Витебская воздушно-десантная дивизия. Самолёты садились, высаживали людей, выгружали технику, и даже не глуша двигателей, тут же взлетали, а следующие, заходили на посадку. На протяжении двух дней в воздухе над городом не смолкал самолётный гул. Уже вечером первого дня один ИЛ-76, седьмой по счёту, в результате потери ориентировки при снижении, зацепился за скалу и упал в горах. На борту было 37 десантников и 7 членов экипажа, а так же в самолёте находился бензовоз. Когда затребовали из Союза список погибших в этом самолёте, то оказалось, что списки личного состава полка находились у офицера, следовавшего этим рейсом. Была глубокая ночь и до утра погибших никто не искал. Высота, на которой произошла катастрофа, была выше 4000 метров. Утром военные вертолётчики из Баграма сделали облёт места падения. На следующий же день второй ИЛ-76 не рассчитал скорости то ли при взлёте, то ли при посадке, пробил проволочное ограждение и выехал за пределы аэродрома. В результате сломал переднюю стойку шасси и упал на кабину штурмана, в итоге штурман погиб прямо в своей кабине. Эти трагические события стали мне известны, потому как я ездил в качестве охраны, вместе с майором Щепелиным в район аэропорта, к месту временной дислокации десантированной воинской части. Где он встречался с работниками военной контрразведки, которые и рассказали о трагических событиях этих дней. На месте расположения десантников был развёрнут большой палаточный городок, а рядом стоял с поднятым вверх хвостом ИЛ-76.

Поздно вечером 27 декабря в Кабул из Алма-Аты прибыла группа казахстанских альпинистов в количестве 8 человек для поиска останков погибших в той катастрофе десантников и пропавших документов полка ВДВ. Прибыли они за несколько часов до начала декабрьских событий, командованию воинской части было не до них. Альпинистов спрятали в каком-то заброшенном сарае и приказали закрыться и никому не открывать.

Только утром рано 28 декабря их переправили на аэродром Баграм. На военных вертолётах они пытались высадиться на место крушения самолёта, но в связи с тем, что выпало много снега, вертолёты не смогли совершить посадку, да и лётчики не имели достаточного опыта работы в условиях высокогорья. Вернулись опять в Баграм.

Было принято решение о восхождении к месту гибели по земле. 29 декабря колонна в составе автомашины ЗиЛ-131 и боевой машины пехоты (БМП) с десантом встретила на своём пути глубокие промоины, непреодолимые для техники. Опять неудача, опять возврат в исходное положение.

30 декабря были вызваны вертолёты горноспасательной авиации из Бишкека. Лётчики этой службы не раз принимали участие в спасательных операциях. И только 31 декабря с помощью этой авиации спасателям удалось высадиться в указанном районе. Вернее десантироваться, поскольку вертолёты зависли на высоте 2-3 метров, и пришлось прыгать, не смогли сесть. Из-за глубокого снега останки людей собрали не все, но документы на удивление сохранились целыми, нашли и «черные ящики». Жили горноспасатели там в палатках два дня, 2 января их сняли. 3-го января на автобусе посольства организовали им экскурсию по городу, а 4-го января они убыли домой.

ДЕКАБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ.


После двадцатого декабря офицеры 4-го отдела стали всё чаще задерживаться на рабочих местах до позднего времени. Однажды ко мне в дежурную комнату вошёл подполковник Макаров, попросил чашку горячего чая и что-нибудь покушать, зная о том, что у охраны своя кухня в здании. Свою задержку на работе до позднего времени он объяснил срочностью работы и большим объёмом. Поскольку в дежурной комнате больше никого не было, он мне поведал, что готовится большая войсковая операция, в которой, возможно, будут принимать участие и пограничники. Ни о каких деталях её, сроках и датах проведения он ничего не сказал.

27 декабря, накануне 15-й годовщины создания Народно Демократической Партии Афганистана (НДПА), президент страны Хафизулла Амин, он же глава партии, устроил торжественный обед в своей загородной резиденции «Тадж-Бек». На котором должен был присутствовать он сам со всеми домочадцами, были приглашены члены ЦК НДПА и члены правительства ДРА с женами. Обед был назначен на 12 часов дня. К 11.00 утра в представительстве КГБ, на втором этаже, в кабинете начальника АХО и машбюро, окна которых выходили на проезжую часть улицы, сотрудниками КГБ был оборудован наблюдательный пункт. Возле окон была установлены мощная оптическая техника типа БМТ-110 с помощью которой они должны были проконтролировать проезд Амина и его окружения в сторону дворца «Тадж-Бек». В 12.30 президентский кортеж автомашин проследовал по центральной улице мимо представительства КГБ из центра города в сторону резиденции. Амин был в одной из проследовавших машин, это я понял по возбуждённым голосам оперативников. После чего они быстро свернули НП, забрали ящики с оптической техникой и ушли.

По словам очевидцев тех событий, обед начался около 13.00, вскоре со всеми обедающими начали происходить странные вещи. У большинства сидящих за столом гостей внезапно стали отниматься руки и ноги, изо рта пошла слюна, как при параличе. Врачи, обеспечивающие обед, ничего не могли сделать, были срочно вызваны врачи из больницы советского посольства и советские военные врачи из госпиталя МО ДРА. Высокий профессионализм наших врачей чуть было не сорвал так тщательно спланированную операцию по устранению Амина. Каким препаратом было произведено отравление Амина и его гостей они не знали, поэтому процедура лечения длилась часов до восемнадцати. Амина отнесли в покои и часам к девятнадцати он начал приходить в себя. В это время начался штурм дворца. Сигналом для штурма, послужил взрыв возле центрального телеграфа в районе площади «Пуштунистан». Подрывниками из группы «Гром» был взорван колодец с проходящими там кабелями связи. Взрыв был такой мощности, что его было слышно у нас в представительстве. Через некоторое время мимо нас со стороны города в сторону посольства промчался ГАЗ-66, с кузова которого были слышны автоматные очереди в сторону преследовавшей её машины, которая потом, поняв бесполезность дальнейшей погони, повернула обратно. От взрыва образовалась яма в диаметре около десяти метров. Страна была парализована, связи с внешним миром, провинциями и по самому городу не было. Исчезла телефонная связь с посольством и у нас.

Вслед за взрывом в стороне расположения дворца «Тадж-Бек» в воздух взлетели красные ракеты. В тот же миг послышалась пулемётная частота стрельбы «Шилок», громовые раскаты выстрелов БМП, небо укрылось цветной радугой от фейерверка трассирующих пуль стрелкового оружия. За ходом боевых действий, насколько это можно было рассмотреть в ночной темноте, мы наблюдали с крыши представительства КГБ. И судили об их интенсивности по взрывам, вспышкам, полёту трассирующих пуль. Казалось, что весь Дар-уль-Аман утонул в грохоте орудийных выстрелов БМП, шквального огня пушек «Шилок», пулемётной дроби крупнокалиберных пулемётов. О динамике боя можно было судить по фразам и командам, звучавшим открытым текстом в наушниках наших радиостанций, работающих на одной частоте со штурмующими группами. Чего-чего, а нецензурных выражений и бранных слов в эфире хватало, вряд ли кто из иностранцев понял бы, о чём идёт речь. Это было, не просто эфирное хулиганство, а крик души в момент смертельной опасности, крик человека в момент отчаяния, когда его не понимают. Там такие командные словесные обороты звучали, что для их расшифровки иностранного словарного запаса не хватило бы. Но всё услышанное и увиденное было нам понятно и держало нас в напряжении.

Минут через тридцать после начала боя вдруг мы услышали шум двигателей БМД, несколько их штук выехали напротив представительства из второстепенной улицы. Было ясно, что они заблудились, двигаясь из центра города. В самом начале повернули на соседнюю улицу, параллельную центральной улице, и заехали в частный сектор. Но они быстро разобрались, выстроились в колонну и умчались в сторону гремевшего боя, я так понял, что они уже к началу чего-то опоздали, или уже спешили к кому-то на помощь.

Об обстановке, царившей в эти минуты в осаждённом дворце, и поведении осаждённых, можно было судить только из рассказов оставшихся в живых очевидцев, врачей и обслуживающего персонала. С началом штурма пришедший в себя Амин, услышав звуки выстрелов и разрывы снарядов, пытался дозвониться до верных ему воинских частей, но, подняв трубку телефона, в ответ услышал тишину. Он думал, что это происки его политических противников, приказал просить помощи у русских, но ему сообщили, что это они и есть по ту сторону дворца. Двое советских военных врачей, прибывших для оказания помощи Амину и его гостям, стали заложниками создавшейся ситуации. Выйдя из покоев Амина, где они ему оказывали медицинскую помощь, для следования в комнату к его больной дочери, услышали взрывы гранат и автоматные выстрелы в коридорах дворца. Спрятались за выступом, но увидев вышедшего из своей комнаты Амина, пытались ему помочь. Взрывной волной от гранаты их отбросило к дверям кокой-то пустой комнаты, где они и укрылись. Там одного из них, подполковника Кузнеченкова, и настигла смерть. Если верить рассказам посольского медперсонала, то к нему за день до этого прибыла жена с детьми. Домой она увозила мужа в цинковом гробу.

После двадцати часов звуки боя в той стороне затихли, правда, ещё слышались отдельные выстрелы. Связь с командиром роты и посольством мы поддерживали по трём радиостанциям, установленным в дежурной комнате. Весь остаток ночи и следующий день мы провели на огневых позициях и только к вечеру по команде Чемерзина перешли на обычный вариант несения службы. Офицеры советнического аппарата целую неделю в представительстве не появлялись, начиная с 27 декабря.

Пока группы «Гром» и «Зенит» во взаимодействии с батальоном спецназа ГРУ МО СССР штурмовали дворец «Тажд-Бек», много других групп спецназа КГБ и подразделений ВДВ одновременно участвовали в захвате и нейтрализации не менее важных государственных и военных объектов. Дабы этим обеспечить успех проводимой операции и закрепить её результаты. Таких насчитывалось около двух десятков, основными из которых были: Министерство обороны ДРА, Генеральный штаб армии ДРА, МВД (Царандой), Служба безопасности Афганистана – КАМ (до сентября АГСА), Радио и телевидение, Почта, Телефон и телеграф, дворец «Арк» (располагалось центральное военное командование), тюрьма в Пули-Чахри. Нейтрализации подлежали все боеспособные воинские части, а некоторые захвату и разоружению.

Вторым объектом по важности захвата во время операции был дворец «Дар-уль-Аман», в котором располагались: в левом крыле здания МО ДРА, в правом - Генеральный штаб армии ДРА. Для его захвата, была выделена группа в количестве 20 человек, в состав которой входили: 13 бойцов группы «Зенит» во главе с майором Розиным В.В., 4 человека пограничников и 3 человека десантников. Состав группы «Зенит»: майор Розин В.В. и бойцы: Васильев И., Ирванёв В., Кудрик В., Стремилов В., Машков А., Ким В., Нам А., Баранов С., Поволоцкий М., Песцов И., Титов Ю., Климов Ю.. В группу пограничников входили: генерал-майор Власов А. А. и бойцы нашей роты - ст. лейтенант Иванец Юрий, прапорщик Галиев Роберт, прапорщик Серяков Юрий. Группа десантников состояла из командира дивизии генерала Рябченко И.Ф. и двух офицеров-десантников Логайского Станислава и Логайского Павла (говорили, что они были близнецами). Основной задачей была нейтрализация верно подданного Амину начальника штаба Якуба, решением которого могли быть подняты войска всего кабульского гарнизона. В результате перестрелки, возникшей в здании, был ранен в ногу ст. лейтенант Иванец Юрий. Все бойцы нашей роты, участники этих событий, были награждены орденом «Красная Звезда».

Из воспоминаний участников.

Ст. лейтенант Иванец Юрий: «За три недели до декабрьских событий, генерал Власов приказал командиру роты Чемерзину подобрать и выделить в его распоряжение наиболее физически подготовленных 2-3-х бойцов. Майор Чемерзин пригласил меня и предложил подобрать команду. Выбор выпал на меня, потому как я и ещё несколько человек, ранее увлекавшиеся каратэ, организовали небольшую спортивную секцию. И с целью поддержания формы в свободное время проводили регулярные тренировки на газоне заднего двора, почти под окнами командира. Я рекомендовал в группу прапорщиков Галеева Роберта и Серякова Юрия. Старшим группы Чемерзин назначил меня, приказал в любой момент быть готовыми на выезд. Форма одежды на выезде была определена полевая спецназа. Оружие – автоматы с 4 магазинами боеприпасов, пистолеты, гранаты РГД-5 – по 2 шт. и ИПП (индивидуальный перевязочный пакет). 27 декабря поступила команда прибыть нашей группе на 18.00 к зданию посольства, для выезда. На стоянке уже стояло два автомобиля УАЗ-452 и ГАЗ-66. По приходу к зданию я доложил генералу Власову о прибытии. Он сказал, что вся группа поступает в распоряжение майора Розина, который стоял рядом с нами. Майор Розин всю нашу группу подвёл к ГАЗ-66 и пригласил сойти с кузова бойца группы «Зенит», назвал его Песцовым, сказал, что он знает задачу, и мы будем действовать под его руководством. Задачей нашей группы было разоружение часовых у входа в здание МО ДРА. В кузове автомобиля уже сидело человек десять-двенадцать незнакомых нам бойцов зенитовцев (двое из которых были явно корейцами), туда же погрузилась и наша команда. Назвались по именам и крепким рукопожатием скрепили наше знакомство. В машину к генералу Власову перед отъездом садился какой-то афганец. Минут через 40 – 50 двинулись в сторону дворца «Дар-уль-Аман», это в десяти минутах езды от посольства. К 19.00 прибыли на место, прибыла и машина с делегацией десантников. Из неё вышли генерал Рябченко и два офицера, очень похожие друг на друга. Вся наша команда тоже спешилась, но афганец остался сидеть в УАЗе. Встречал прибывших генералов военный советник начальника генерального штаба генерал Костенко П.Г. Вся наша не маленькая делегация (этот «троянский конь») вошла в вестибюль первого этажа. Генералы Костенко, Власов, Рябченко, а с ними Розин, и в качестве охраны два офицера-десантника (Логайский С. и Логайский П.) и два бойца зенитовца (Васильев и Ирванёв), поднялись на второй этаж к кабинету НГШ армии ДРА подполковнику Мухаммеду Якубу. Остальная часть прибывшей делегации (задняя часть «троянского коня») расположилась в вестибюле, разобравшись по группам действия, ожидала условного сигнала. Оставшийся за майора Розина офицер, осмотревшись на месте, знаками и шёпотом распределял личный состав и ставил задачи, сообразуясь с реально создавшейся обстановкой. Недалеко от входа располагалось помещение узла связи, охраняемое вооруженным часовым. Двое часовых с оружием стояли у центрального входа. Как разворачивались события в кабинете Якуба, я не видел. Когда в центре города произошёл взрыв, его было слышно и на окраине города, это был сигнал к действию. События разворачивались по следующему сценарию. Трое зенитовцев (Кудрик, Стремилов, Машков) застрелив часового у входа на узел связи, кинули туда гранату, затем заскочили сами и вывели аппаратуру из строя, оставшихся в живых афганцев связали. Закончив здесь дела с узлом связи, побежали (с ними вместе и я) на второй этаж оказывать помощь двум зенитовцам (Климову и Титову), сдерживающим натиск афганцев со второго и третьего этажей. Одновременно с первой тройкой зенитовцев тройка - зенитовец Песцов и пограничники Галиев Роберт и Серяков Юра кинулись разоружать часовых у центрального входа, всё прошло блестяще, только лаптями в воздухе сверкнули афганцы. Связали и затащили их в средину здания. Параллельно два спецназовца (Ким и Нам) блокировали вход в правое крыло, а два других (Баранов и Поволоцкий) – в левое крыло первого этажа здания. В здании завязался бой, пули летели со всех сторон, то ли это был прицельный огонь, то ли это рикошет, было непонятно, рядом взорвалась граната. Только почувствовал удар в ногу, упал как подкошенный, ноги не чувствую, только через штанину сочится кровь и страшная боль. Лежу на полу, корчусь от боли, кругом идёт бой, все заняты, оказать помощь некому. Потом оттащили под стену, перетянули рану, на втором этаже у зенитовцев тоже был раненый».

Прапорщик Серяков Юрий: «Уже после боя зенитовцы рассказали, что в это время творилось на втором этаже. Когда генералы и сопровождающая их охрана поднялись на второй этаж, в приемной начальника штаба остались два десантника и два зенитовца. Когда грохнул взрыв, в кабинете начальника штаба началась возня, и послышался грохот падающей мебели. Оттуда с перепуганными глазами выскочил генерал Костенко и крикнул десантникам и зенитовцам: «Помогайте». Вместе с десантниками в кабинет заскочил и порученец Якуба. Двое зенитовцев выскочили из приемной в коридор этажа и дали несколько автоматных очередей по открытым дверям кабинетов. Затем выдвинулись к центральной лестнице, ведущей на третий этаж, и обстреляли бегущих по ней с верхнего этажа афганцев. Завязалась перестрелка между зенитовцами и афганцами второго и третьего этажей, вдвоем сдерживать такой натиск было не под силу. На помощь пришли бойцы с первого этажа, взявшие на себя блокаду лестницы на третий этаж. Для штурма третьего этажа сил было маловато, а обещанной роты поддержки десантников всё не было. Минут через сорок после начала операции они прибыли, но, не ориентируясь в обстановке, открыли шквальный огонь со всех видов оружия по зданию. Нас начали «причёсывать» с двух сторон, сверху афганцы, а с улицы свои десантники. Спасать положение был призван генерал Рябченко, но поскольку прямой связи с атакующими нас десантниками у него не было, он по радиостанции зенитовцев связался с комбатом, а тот с командиром обстреливающей нас роты. После этого десантники вошли в здание и штурмом взяли третий этаж».

Прапорщик Галиев Роберт:
«О событиях в кабинете Якуба, рассказал мне переводчик Плиев А. Он вместе с генералами Костенко, Власовым, Рябченко и майором Розиным вошли в кабинет НШ. Беседу с Мухаммедом Якубом начал генерал-майор Власов А.А., поскольку Якуб знал его, как представителя погранвойск СССР. К тому же Якуб хорошо знал русский язык, потому как учился в СССР в Рязанском десантном училище. Власов представил командира дивизии ВДВ генерала Рябченко и его «заместителя по тех. части» майора Розина, завязалась беседа о расквартировании прибывших войск. На приставном столике у Якуба стояла портативная радиостанция и лежал пистолет-автомат, было такое впечатлении, что он догадывался о возможной провокации. Услышав гул прогремевшего взрыва, Якуб кинулся к оружию, но Розин блокировал его, повалить Якуба на пол не удалось. На помощь пришёл Плиев и генерал Власов, завязалась драка. Выскочивший из кабинета НШ генерал Костенко от греха подальше позвал офицеров-десантников и зенитовцев из приёмной на помощь, сам укрылся в своём кабинете. Вместе с десантниками заскочил и порученец Якуба с пистолетом, пытаясь помочь своему начальнику, но применить его не успел, был убит зенитовцем. Якуб тоже был ранен, но всё же вырвался из рук наседавших советских «товарищей» и укрылся в соседнем кабинете, где сидели его офицеры штаба, прибывшие на совещание. Генерал Рябченко удивлённо смотрел на происходящие события. Через переводчика Плиева всем приказали сдаться под угрозой смерти. В совещательной комнате, наверное, не все офицеры симпатизировали своему начальнику, двери открылись сразу. Якуб сдался, надеясь на милость победителей, майор Розин надел ему наручники и оставил его в совещательной комнате. К нему вошёл прибывший с генералами афганец, член ЦК НДПА Ватанжар, до этого ждавший на первом этаже, о чём то с ним говорил, потом раздался выстрел. Майор Розин из вскрытого сейфа Якуба извлёк служебные документы и передал генералу Власову, который передал их на хранение генералу Костенко. Через два дня эти документы передали советскому представителю КГБ СССР в Афганистане генерал-лейтенанту Иванову Борису Семёновичу, заместителю начальника первого главного управления КГБ».

В ходе этого боя было убито 20 афганцев, около ста человек сдались в плен, два наших бойца были ранены.

При захвате в Кабуле любого из объектов были свои сложности и особенности, всё было сопряжено с риском для жизни наших солдат и офицеров. Но если сравнивать их взятие со штурмом дворца Амина и захватом Ген. штаба ДРА, то они проходили без особого напряжения, несмотря на оказание сопротивления охраны этих объектов. Одним из таких были «Афган-радио» и «Афган-ТВ», которые располагались на одной территории рядом с территорией американского посольства. За 40 минут 9 офицеров спецназа КГБ и роты советских десантников заняли их, один наш боец был ранен. Вместе с ними действовал и бывший опальный министр МВД ДРА А. Ватанджар, которому было поручено доставить на радио и организовать трансляцию в эфир обращения нового Президента ДРА Бабрака Кармаля к народу, записанное на плёнку. Воззвание к народу прозвучало в 20.45 по местному времени.

Самый боеспособный и самый мятежный парашютно-десантный полк ВДВ ДРА, который дислоцировался в старой части города на территории старинной крепости «Бала-Хисар» был блокирован и разоружён подразделениями полка ВДВ советских войск. Не было сделано ни одного выстрела, взяли их «по-тихому», об этой операции рассказывал сам командир советского полка и его начальник штаба.

Если участники захвата министерства обороны ДРА прибыли в подразделение поздно ночью к исходу 27 декабря, то нашего «деда» прапорщика Калашникова не было. Его командировали в качестве водителя ГАЗ-66 с одной из групп «Зенита» под командованием Коробейникова Фёдора для захвата тюрьмы в Пули-Чахри, пригороде Кабула. О его судьбе и месте его пребывания в эту ночь ничего не было известно. Чемерзин, видя результаты ночного боя, начал проявлять беспокойство о нём, но он явился 28 декабря к обеду уставший и возбуждённый, так как ночевал у зенитовцев.

Если говорить о потерях в ту ночь, то убитых и раненых мы видели, и буквально носили их на руках. Бойцы нашей роты оказывали помощь медицинскому персоналу посольской больницы в разгрузке и переноске, тяжелораненых в больничные палаты. Среди тяжелораненых был наш Юра Иванец, оттуда мы и узнали эту новость. Самое непривычное и тяжелое в моральном плане было для них, это переноска погибших в подвальное помещение морга. Они впервые видели погибших на войне от пуль. Итог этой ночной операции был таков, у чекистов пять человек убитыми и семнадцать ранеными, у спецназовцев ГРУ тоже пятеро погибло и тридцать пять ранено. Среди убитых был и командир группы «Зенит» полковник Бояринов Григорий Иванович. Уже к 22.00 звуки боя по городу затихли, а в 23.00 советское радио и телевидение в ночных новостях передало о приходе к власти нового президента Афганистана Бабрака Кармаля.

Из воспоминаний старшины роты прапорщика Лапина Василия: «На следующий день после той ночи на территорию роты привезли военные трофеи - автоматы, пулемёты, гранатомёты, холодное оружие, патроны, выстрелы к РПГ. Что с этим «скарбом» мне надо было делать, я не знал, да мне никто ничего и не объяснял. Сказали: «пусть пока полежит, потом заберём». Оно так кучей и лежало несколько дней под охраной дежурной службы роты».

Воспоминаниями, о кошмарах того ночного боя во дворце Амина в последствии делились с нами бойцы-зенитовцы, остававшиеся ещё тут в Кабуле. Наши бывшие инструкторы рукопашного боя, занимавшиеся с нами ещё в сентябре-октябре месяце. О тяжёлом моральном и психологическом состоянии говорить не приходится. Все участники были под впечатлением от совершенного ими, казалось невозможного, штурма и от увиденной смерти своих товарищей. Да и что может чувствовать человек, побывавший в двух шагах от смерти и заглянувший ей в глаза. Штурм дворца прошёл на высочайшем уровне в очень быстром темпе, благодаря профессионализму бойцов «Грома» и «Зенита». Хотя по их словам они в здание не вбегали, не входили, а вползали, считая каждую ступеньку лестничного пролёта. Трёхэтажное здание было захвачено за двадцать минут, а остальные двадцать пять из сорока пяти минут, затраченных на весь штурм, ушло на подавление очагов сопротивления внутренней охраны в разных точках дворца. Из около двухсот человек гвардейцев осталось в живых человек десять, да и тех через некоторое время расстреляли. Погибли несколько жен членов афганского правительства, были жертвы и среди обслуживающего персонала. Общие потери афганцев в ту ночь составили около трёхсот человек. В группах спецназа КГБ «Гром» и «Зенит» были офицеры-профессионалы, имевшие уже некоторый боевой опыт в других точках, они шли в бой со знанием дела и обстановки, в какой могут оказаться. В батальоне спецназа ГРУ бойцы, хотя и имели хорошую физическую подготовку, высокую боевую и огневую выучку, но всё-таки они были «необстрелянные солдаты». Страх перед возможностью быть раненым или убитым был намного больше, они кланялись каждой пуле и каждому треску над головой. В ходе ночного боя теряли ориентировку и стреляли с пулемётов и орудий БМП порой не в ту сторону, был случай, когда механик-водитель убежал с БМП.

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ШТУРМА.


28 декабря, на рассвете, вошли в город первые колонны 40-й армии под командованием генерал-полковника Тухаринова Ю.В. Колонна штаба армии проследовала мимо нашего представительства и посольства в сторону дворца «Тадж-Бек» и там, в предгорье развернула свой лагерь. Нас несколько удивила разношерстность и пестрота автомашин этой колонны. Вперемешку с автомашинами военного образца ехали «газоны» с гражданскими номерами, что говорило об их принадлежности гражданским организациям. Внешний вид отдельных военнослужащих напоминал быстрее отмобилизованных «партизан», чем доблестных воинов «непобедимой и легендарной». А вид навалом нагруженного имущества в кузовах « газонов» и прицепленных к ним полевых кухонь делал из воинской колонны штаба армии тыловой обоз.

У всего личного состава роты компетентные органы взяли подписку о неразглашении в течении 5 лет происходящих здесь событий, известных им по роду службы. Майор Чемерзин и ещё несколько офицеров навестили в посольской больнице раненого Юру Иванца, благо наших туда пускали беспрепятственно, так как там был наш пост охраны. Для дальнейшего лечения его направляли в кабульский военный госпиталь, а затем возможно и в Союз, так как у него было серьёзное пулевое повреждения кости ноги, в медицинском прогнозе предполагалась даже её ампутация. Он попросил собрать все его личные вещи, получить его командировочные и принести ему. Все бойцы роты выразили желание помочь Юре материально, пустили «шапку по кругу», и так как советских денег не было, собрали небольшую сумму чеков «Внешпосылторга», а в Союзе на них можно было отовариться в магазинах «Берёзка». На причитающиеся ему командировочные купили дублёнку и несколько отрезов ткани его жене, жвачек и сладостей для детей. Сделали всё, что можно было сделать за столь короткое время, и весь этот нехитрый скарб друзья отнесли ему в палату. В скорости Юру отправили для продолжения лечения в военный госпиталь в Ташкент.

29 декабря меня вызвал в посольство в расположение роты командир и вручил ящик водки, чтобы охрана представительства отметила, так сказать, победу и сняла стресс. Это наше «богатство» мы единодушно оставили для празднования приближающегося Нового Года.

30 декабря вместе с майором Щепелиным я выезжал в качестве охраны в штаб 40-й армии по его служебным делам. По пути заехали во дворец Амина увидеть дело рук советского спецназа. Восхищались героизмом, профессионализмом и физической силой. Ведь каждый из них имел два бронежилета по 16 килограмм, кроме штатных магазинов брали патроны к автоматам во все карманы, гранаты РГД, и со всем этим багажом ещё надо было бежать на третий этаж здания, при этом, не переставая вести бой. Рассказать и описать физическую и моральную нагрузку словами невозможно, это можно понять, только пройдя этот путь. Внешний вид здания после снарядов, гранат и пуль можно было сравнить лишь с лицом переболевшего оспой человека. Ни одного целого окна, в комнатах следы разрушений и пожара, следы крови на полу и стенах, не осталось и намека на былую роскошь.

В ночь с 31 декабря на 1 января я дежурил по представительству, когда услышал стук в окно дежурной комнаты, это внешняя охрана просила выйти на улицу. Выйдя на улицу, я был поражён красотой увиденного, столь редкого для Средней Азии явления, с неба валил густой снег, и снежинки были размером с половину ладони, ложились на не опавшие листья деревьев. Как потом говорили «старожилы» из посольских работников, такого снегопада в Кабуле никогда не было. А афганцы были убеждены, что это русские привезли им такую снежную зиму. И действительно, январь в дальнейшем выдался очень холодным, снежным и морозным. В дежурной комнате установили печку-«буржуйку», работающую на солярке. Топливо для неё просили у экипажа БМП, располагавшегося недалеко блокпоста наших войск. Электрические калориферы даже в 2 киловатта не давали желаемого тепла в кабинетах наших советников, поэтому они в перерывах заходили к нам погреться.

3 января командир приказал откомандировать в расположение роты из числа бойцов охраны представительства 4-х человек в связи с формированием нового подразделения для охраны другого объекта. Для охраны представительства нас оставалось восемь человек.

4 января в представительство приехал командир роты майор Чемерзин и сказал мне, что сегодня наши знакомые ребята, зенитовцы и громовцы, улетают в Союз. Их группа уже в кабульском аэропорту, и если я не занят по службе, то могу выехать с ним, чтобы проститься с ними. С командиром вместе я срочно выехал в аэропорт, спецназовцы стояли уже возле самолёта Ан-24, на котором должны были лететь в Ташкент. Их было около 30 человек, а с провожающими может и больше. После штурма дворца на второй день их всех, кроме тех 11 человек, которые ушли в охрану Бабрака Кармаля, спрятали в бомбоубежище под Мраморным залом. На свою виллу они не вернулись. Питались консервами сухого пайка, выходить наверх, им было категорически запрещено. В новогоднюю ночь жена посла приготовила им плов и лично пришла поздравить. Мы приехали со своей «заначкой» спиртного, и как водится выпили на прощанье, помянули погибших, за мягкую посадку, за встречу на родной земле. И как не удивительно, но взрослые мужики плакали, как малые дети. Плакали те, кто улетал домой из этого кошмара и плакали мы, которые ещё оставались здесь, на чужой афганской земле.

5 января с инспекторской проверкой группы советских войск в Афганистан прибыл первый заместитель, а в последующем министр обороны СССР, маршал Советского Союза Соколов С.Л.

Продолжение следует...
Часть 7 >>>
Категория: Воспоминания | Добавил: Vedenin (07.07.2019)
Просмотров: 1023
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Copyright © ПВ Афган 08.07.2006-2024
При использовании материалов сайта ссылка на //pv-afghan.ucoz.ru/ обязательна! Хостинг от uCoz