Приветствую Вас, Гость! | Главная | Каталог статей | Регистрация | Вход

» Воспоминания

Категории каталога
Cтатьи [211] Газеты [87] Журналы [29] Воспоминания [54]
Рассказы [15] Стихи [367] Книги [38] Сборники [7]

Кабульские рассказы подполковника Лысого В.А. Часть 1.
Кабульские рассказы подполковника Лысого В.А. Часть 1. Начало.

Мемуарные воспоминания подполковника Лысого В.А. размещены на сайте "ПВ КГБ СССР в Афганистане" с разрешения автора. Ранее нигде не публиковались. Авторский стиль написания сохранен полностью.

Об авторе:

Подполковник Лысый Валерий Александрович, 1948 года рождения. Место жительства: город Кременчуг, Украина.

1966 – 1969, курсант Вольского военного училища.

1969 – 1971, Курчумский ПО КВПО, офицер службы тыла.

1971 – 1986, Ошский ПО КВПО, 7-я пограничная застава имени Сидорова, заместитель начальника заставы по боевой части; ММГ, комвзвода ПТВ; начальник ПФС.

1986 – 1991, Мургабский ПО КВПО, ММГ, заместитель начальника ММГ.

1979 – 1980, первая командировка в Афганистан, Кабул, рота охраны советского посольства.

1980 – 1981, вторая командировка в Афганистан, Кундуз, СБО "Север -2".


Вместо предисловия. Коротко...


Ежегодно, 15 февраля исполняется очередная годовщина вывода советских войск из Афганистана. И несмотря порой на сильные февральские морозы, в каждом населенном пункте, большом или маленьком, к обелискам и мемориалам, поставленным в честь погибших на той войне, идут седовласые ветераны со скромными букетами гвоздик. Тем, кому к началу афганской кампании было 18-20 лет, сегодня уже за 50, а кто был старше и вовсе дедушки. Идут, чтобы почтить память тех, кому не суждено было вернуться с той войны. Идут, чтобы стоя у мемориала, вспомнить свою боевую молодость, когда были верны воинской присяге и своему солдатскому долгу, вспомнить тот исторический момент, когда последний советский солдат покинул афганскую землю, и бравый генерал Громов отрапортовал об этом. Были цветы, оркестры играли бравурные марши, телевидение вело репортажи, толпы встречающих и слёзы родственников. В этот день, 15 февраля 1989 года, в 16.25 по московскому времени, последние спецподразделения пограничных войск покинули Афганистан, и линейные пограничные заставы приступили к охране Государственной границы СССР. Помню вывод на Памире мотоманевренной группы Ошского погранотряда, дислоцировавшейся на территории Афганистана в районе кишлака Базай-Гумбад. Начальником ММГ был подполковник Корицкий Пётр. Вывод её осуществлялся на участке пограничной заставы «Озёрная» Тохтамышской пограничной комендатуры Мургабского погранотряда Краснознаменного Восточного погранокруга. Серые, запыленные лица от многокилометрового марша на броне по пыльным высокогорным дорогам, на высоте более 4000м. С потрескавшимися от сухого воздуха губами, никогда не заживающими трещинами на них. Облезшими носами от солнечных ожогов и обветренными, с шелушащейся кожей, щеками. Загорелыми до черноты руками и усталыми глазами, в которых читалось лишь одно: «Быстрее бы домой! Быстрее бы всё кончилось!». И звуки торжественного встречного марша, и митинг на территории погранотряда в честь их прибытия, не очень сильно их впечатлили.

Но торжественным был только вывод. Ведь было не столь радостное и совсем не торжественное начало, покрытое мраком неопределённости и неизвестности. Годы уходят, многие детали и моменты тех событий вместе с именами, фамилиями и званиями стираются из памяти. Остаются отдельные фрагменты, обрывки, эпизоды. Из числа восстановленных по памяти фамилий бойцов роты на сегодня нет в живых уже пятерых. Кто погиб в боевых операциях в составе других подразделений, кто ушёл из жизни после. Ради светлой памяти о них и дабы вернуть живых в их боевую молодость, я решил написать свои воспоминания. Одним из стимулов для меня была просьба моих повзрослевших детей рассказать им обо всех тех событиях, так как из их детских воспоминаний остались в памяти только дорожные чемоданы и вещевые мешки, мои убытия и возвращения, слёзы жены и редкие письма, когда меня не было от полгода до года дома.

Во всех источниках об участии пограничных войск в боевых действиях отсчёт начинается с февраля 1980 года, хотя если проанализировать, то пограничники принимали участие на всех первоначальных этапах, начиная с декабрьских событий 1979 года в Кабуле. Первым подразделением, принимавшим участие в серьёзных боевых действиях, была рота охраны посольства СССР под командованием майора Чемерзина Юрия Александровича, прибывшая в Кабул 4 сентября 1979 года. И хотя основной боевой задачей роты было обеспечение безопасности посла СССР и всего дипломатического корпуса, советнического аппарата КГБ и погранвойск, в здании представительстве КГБ, аппарата экономического советника (торговое представительство), защита семей дипломатического корпуса и защита территории посольства. Тем не менее, были выделены группы для участия в захвате других стратегически важных объектов в период декабрьских событий, таких как министерство обороны (Генеральный штаб) ДРА, тюрьмы в Пули-Чахри. Среди участников были раненные, все, кто участвовал в боевых действиях, награждены правительственными наградами. С 5 января 1980 года от нашей роты на боевое дежурство по охране резиденции президента Афганистана во Дворце Народов (Дворец «АРК») заступила группа «Гвоздика». Совместно с бойцами группы «Альфа» обеспечивала безопасность Бабрака Кармаля, членов его семьи и соратников по партии до июля 1980 года.

Я попытаюсь систематизировать отдельные свои воспоминания и воспоминания других бойцов роты, о службе и жизни нашего подразделения. Детализируя отдельные моменты из повседневной жизни роты, хочу рассказать с какими трудностями бытовыми и служебными, на тот или иной момент мы сталкивались и как их решали. Не будет героизации кого либо, не будет сухой и официальной статистики, будут только комментарии к увиденному лично мной или рассказанному моими собратьями по оружию. Морально-психологическая обстановка на тот момент была такой, что мы чувствовали себя в реальной боевой обстановке, которая не позволяла ни на минуту расслабиться. Служебный ритм и нагрузка на личный состав были предельными с самого начал. В тёплое время года дополнительно проводились занятия по рукопашному бою с привлечением инструкторов из группы «Зенит». Свободного времени как такового было очень мало.

Работая над своими воспоминаниями, я мысленно возвращаюсь в тот довоенный Кабул, брожу по его улицам и рынкам. А территория советского посольства осталась в памяти до мельчайших деталей, и ночью, когда закрою глаза, черно-белыми слайдами мелькает в моей голове. Обо всех этих событиях я постараюсь рассказать в своих воспоминаниях, передать свои чувства, своё видение, ведь мне было суждено быть свидетелем тех событий и участвовать в них, тем более что для меня афганская война началась 4 сентября 1979 года.

ФОРМИРОВАНИЕ и БОЕВОЕ СКОЛАЧИВАНИЕ РОТЫ.


Шел июнь 1979 года. Киргизия, город Ош, Ошский пограничный отряд Краснознаменного Восточного пограничного округа.

Я занимался обучением молодого пополнения на учебном пункте при погранотряде в должности начальника учебной заставы. Меня пригласили к заместителю начальника штаба подполковнику Мячину А., исполнявшему обязанности НШ на время его отпуска, там же присутствовал и начальник отдела кадров. Мне был задан вопрос, не желаю ли я поехать в кратковременную служебную заграничную командировку, без семьи, сроком на 6 месяцев. Выбор на меня выпал не случайно, т.к. учебные подразделения осеннего 1978 года и весеннего 1979 года призывов были выпущены с учебного пункта с оценкой «отлично». А моё штатное подразделение в мотоманевренной группе имело статус «отличного» по итогам весенних учений. Я не заставил себя долго уговаривать, согласился сразу. В те времена загранкомандировка была престижным и материально выгодным делом. Но, а вот куда, я вопрос не задавал. Почти весь остаток июня и июля месяцев ушел на сбор справок, написание анкет и автобиографий, а так же на проверку «благонадёжности» в контролирующих органах.

В конце июля, к исходу 24 или 25 дня, точно не помню, велено было прибыть в г. Москву по адресу, в телеграмме указывалось только название улицы и номер дома. По прибытию на место выяснилось, это почтовый адрес Московского высшего пограничного командного училища. Такая засекреченность сыграла с нами злую шутку. В телеграмме нам приказано было иметь при себе форму одежды: повседневную (зимнюю и летнюю) и полевую (зимнюю и летнюю), тот, кто служил, знает, сколько это по объёму и весу. Как потом выяснилось, это была чья-то не умная команда, которую отменили повторной телеграммой и заменили гражданской одеждой для лета и зимы, но информация эта нас догнала уже в Москве. С двумя огромными чемоданами набитыми формой плюс гражданская одежда, взятая по личной инициативе, со всей этой поклажей я прилетел в Москву в аэропорт Домодедово в 22 часа по московскому времени. Там же встретил ещё нескольких «горемык» с такой же поклажей из других частей нашего округа. Была уже глубокая ночь, когда мы с Домодедово, через всю Москву, добрались на такси на противоположный её конец, Бабушкино. Мы ещё долго бродили с вещами по ночному городу в поисках нужного дома, как, на зло, не было ни одного прохожего, чтобы спросить. Наконец пришли к КПП пограничной воинской части, предъявили документы, попросили помочь разобраться, нам сказали, что мы попали туда, куда надо. Ночевать нас расположили в курсантской казарме подразделения, личный состав которого был в суточном наряде. Здесь уже отдыхало много офицеров и прапорщиков из других пограничных округов.

Утром прибыл представитель из кадрового аппарата Главного управления пограничных войск (ГУПВ) подполковник Сотников Юлий Михайлович, и его веселому настроению не было конца, когда он увидел наши чемоданы. Оказывается, что всю военную форму надо отправить назад домой и купить себе гражданскую одежду. Секретность формирования нашего подразделения не позволяла нам выходить за пределы училища, а о посещении центра города не могло быть и речи, но мы то об этом не знали. Ребята не могли поехать в центр Москвы за покупками приличных вещей, их туда не отпускали, т.к. там зверствовал комендантский патруль. И наш «свободный стиль» в ношении военной формы для московского гарнизона не подходил, выдавая в нас «провинциалов», и мы могли стать лёгкой добычей для патруля, и только улучшили бы показатели их службы. Офицеры прибыли из разных регионов, кто из Заполярья, кто из Средней Азии, и у всех разная форма одежды на это время года. Поэтому, чтобы как-то всё-таки одеть нас, нам рекомендовали ограничиться Бабушкинским районным универмагом и ближайшими магазинами одежды. Нам раздали номера телефонов и предупредили, при задержании военным патрулём ни в какую полемику с ним не вступать, о цели своей командировки в Москву ничего не объяснять, и слово «загранкомандировка» нигде не употреблять. Требовать от начальника патруля, чтобы он позвонил о нашем задержании по указанному телефону. С такими наставлениями наши ребята двинулись в местный универмаг, где особого выбора не было, и оделись в советский ширпотреб в одном мужском отделе. Вышли оттуда как «инкубаторские цыплята», все в одинаковых костюмах, пальто и шляпах, а на ногах парусиновые туфли фабрики «Скороход». Я, правда, этой участи избежал, благодаря тому, как я уже упомянул выше, что по личной инициативе взял гражданскую одежду. Но зато посылок, с ненужной военной формой, штук шесть пришлось в Киргизию отправлять на протяжении 2-х дней из-за нехватки почтовых ящиков. Два офицера всё-таки были задержаны комендантским патрулём в районе станции метро за нарушение формы одежды, кадровики по своим каналам освободили их. И хотя режим секретности не был нарушен, они стали кандидатами на отчисление и до конца формирования роты оставались в резерве. Ещё два офицера стали кандидатами на отчисление, допустив употребление спиртных напитков и пытаясь попасть на территорию училища через забор. Они были задержаны внутренним патрулём училища. Все четверо были отчислены перед самым отлётом в командировку.

К концу дня нас переселили в казарму Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС). На протяжении двух дней со всех концов Советского Союза, со всех пограничных округов прибывали офицеры и прапорщики - с Сахалина, Дальнего Востока, Забайкалья, Казахстана, Средней Азии, Заполярья, Прибалтики, Украины. Мне было поручено регистрировать их, вести список, кто и откуда прибыл, собирать командировочные удостоверения, а утром передать кадровому работнику из ГУ ПВ. Прибыло ровно 100 человек.

На третий день нам представили командира роты, заместителя по политчасти и старшину. Командиром роты был назначен начальник огневой подготовки Панфиловского погранотряда КВПО майор Чемерзин Юрий Александрович. Его заместителем по политчасти - помощник начальника политотдела по комсомольской работе Шимановского погранотряда КЗабПО старший лейтенант Самуйлов Александр Петрович. Старшиной был назначен техник тыла Кызыльского погранотряда КЗабПО прапорщик Лапин Василий Павлович. Рота состояла из 3-х взводов, командиром первого взвода назначили меня.

На четвёртый день нам читали лекции о международном положении, акцент делался на Ближний Восток: Иран, Пакистан, Афганистан. Беседы с нами проводили представители Главного политуправления ПВ и представители КГБ - об особенностях азиатского менталитета, обычаях и нравах мусульман.

Пятый день ушел на то, чтобы всю роту сфотографировать на загранпаспорта в ближайшем городском ателье.

На шестой день нас повели на вещевой склад училища и всем нам выдали водительские темно-синие комбинезоны и спортивные тапочки, тоже синие. Вечером того же дня мы сдали в каптерку всю гражданскую одежду, оставив себе только туалетные принадлежности. Из одежды имели только нижнее бельё, комбинезоны и офицерские ремни. Так появилась, именуемая среди нас рота «Синие комбезы», а замполит так и ротную стенгазету назвал.

На седьмой день рано утром нас разместили в три автобуса ЛАЗ, и вся колонна двинулась в сторону Полевого учебного центра КГБ под Ярославлем. Обычно курсанты из училища туда добирались на пригородных поездах, а нас везли своим ходом. По пути следования чуть было не сгорел автобус, на спуске при торможении заклинило тормозные колодки, и они задымились. Хорошо, что были огнетушители и вода недалеко от трассы, с горем пополам потушили. Среди наших ребят были технари, они помогли водителю отремонтировать колодки. В кутерьме этих семи дней формирования, лекций, одевания никто так и не задал себе вопрос, а в какую страну за границу мы едем. Главное – желанная заграница, знак достатка. И вот по дороге начались дебаты, в ходе которых выдвигались предположения и догадки, но к общему мнению так и не пришли.

На ПУЦ прибыли после обеда и на постой нас определили не в казармы, а в палатки за пределами городка. В городке нам временно появляться запретили. Было начало августа месяца, вроде бы и летний месяц, но учитывая климатические условия в регионе Ярославля и расположение ПУЦа в лесном массиве, наличие в округе болот и частых дождей, было холодно, постоянная сырость, тучи комаров. С подъёма до завтрака кросс 3 км, полоса препятствий, час занятий каратэ. Мы все были мокрые от росы и пота, сушиться негде. После завтрака и до обеда изучение курса стрельб и материальной части оружия. После обеда физическая подготовка – полоса препятствий, каратэ, рукопашный бой, кросс. Света в палатках не было, после ужина, только солнце село, всем отбой. В палатках сыро, постели отсырели, нам выдали только по одному одеялу, сами мокрые, переодеться не во что. Ночью не давали спать комары. Спать ложились в одежде, вследствие чего появились первые простуженные. Командир роты майор Чемерзин обратился к командованию ПУЦа с просьбой переселить нас в теплые и сухие казармы. Наша просьба была удовлетворена, к тому же ещё и включили отопление, после всех палаточных неудобств жизнь в казарме нам показалась раем.

Уже в казарме получили групповое оружие по штатному расписанию, а пистолеты и автоматы на каждого. С получением оружия к физической подготовке добавилась ещё и огневая подготовка. Начали с индивидуальной пристрелки оружия, каждый сам себе. Дальше перешли на выполнение упражнений для каждого вида оружия по всему курсу стрельб, включая и «отделение в наступлении». Командир у нас был в этом большой мастер и умелый организатор, потому как в отряде он этим только и занимался. Ему, как профессионалу, легко было объяснить стрельбищной команде учебного центра, какую мишенную и тактическую обстановку нужно создать на поле, чтобы отрабатывалось несколько огневых упражнений, для нескольких видов оружия. Задача была поставлена так, чтобы личный состав роты, независимо от штатного вооружения, владел всеми видами оружия находящегося на вооружении роты (ПМ, АК, РПК, ПК, СВД, РПГ) и отстрелял все огневые упражнения для этих видов оружия. Так же личный состав должен был иметь навыки стрельбы из вооружения БТР (КПВТ и ПКТ) с места, навыки вождения. Отрабатывались: стрельбы из АК, РПК и ПК через бойницы БТРа и окна автомобиля в движении, боевое гранатометание РГД-5 и стрельба с ручного гранатомёта РПГ-7. В огневой подготовке ставка делалась на то, что офицеры и прапорщики имели большой опыт, некоторые были командирами подразделений и всё это проходили и отрабатывали в частях, а здесь шла шлифовка. Весь комплекс огневой подготовки не исключал физической подготовки, которая явно была не на высоте, мешали лишние килограммы. Учебный день складывался так: с подъема до завтрака – физическая подготовка, до обеда – огневая подготовка, после обеда до ужина опять физическая. Основной упор делался на овладение элементами боевого каратэ. Такой распорядок был каждый день. Уставали очень сильно, утром личный состав нельзя было поднять, с кроватей выпадали, а не вставали, всё тело ломило от боли. Самой тяжелой была первая неделя, пока немного привыкли к физическим нагрузкам. В самом начале занятия с нами проводил преподаватель физической подготовки пограничного училища, затем, в связи с его занятостью по основной работе, эту функцию на себя взяли наши бойцы - прапорщик Галиев Роберт и старший лейтенант Иванец Юра. Несмотря на такие нагрузки, никто не роптал, все понимали, начнёт скулить кто – заграницу тому закроют.

Параллельно выделили группу водителей автомобилей и бронетранспортёров, они отрабатывали технику вождения по курсу вождения. На средствах связи работал весь личный состав. Выходных для нас не было, вечером по субботам и воскресеньям в клубе демонстрировали кинофильмы.

К концу второй недели занятий личный состав уже полностью втянулся в процесс обучения, привыкли к физическим нагрузкам. Все сильно сбросили в весе, едой в столовой нас сильно не баловали, поэтому перебирать ею не приходилось, а на дополнительные закупки в магазинах не было времени. Средний возраст всей роты был 25-30 лет, командиру было 33 года, мне в июле исполнился 31 год, были два прапорщика «деды» - 40-42 года.

Здесь же на ПУЦе работали кадровики из Главного управления ПВ, окончательно дорабатывая штатную структуру роты и расставляя людей. Мне предложили должность заместителя командира роты по общим вопросам, в связи с тем, что некоторые вопросы, связанные с дальнейшими задачами роты не могли быть в компетенции старшины роты, нужен был офицер. Материальная ответственность, наличие большого количества вооружения и боеприпасов, боевой техники и автотранспорта, организация размещения, быта и питания, решение организационных вопросов с работниками посольства – одному старшине не под силу. Несмотря на то, что я уже привык к личному составу взвода, всё-таки пришлось согласиться, да и командир очень просил, мы с ним с самого первого дня очень сдружились, потому как были оба с Восточного округа.

В окончательном варианте штат роты выглядел так:

Управление роты:
1. Командир роты – офицер;
2. Заместитель по общим вопросам – офицер;
3. Заместитель по политчасти – офицер;
4. Помощник по технической части – офицер;
5. Старшина роты – прапорщик;
6. Санинструктор – прапорщик.

Рота состояла из 3-х взводов по 30 человек.

Взвод состоял:
1. Командир взвода – офицер;
2. Заместитель командира взвода – офицер;
3. Водитель автомобиля – прапорщик;
4. 3 отделения по 9 человек.
Отделение состояло:
1. Командир отделения – офицер;
2. Заместитель командира отделения – офицер;
3. Пулемётчик ПК – прапорщик;
4. Помощник пулемётчика ПК – прапорщик;
5. Пулемётчик РПК – прапорщик;
6. Помощник пулемётчика РПК – прапорщик;
7. Снайпер СВД – прапорщик;
8. Гранатомётчик РПГ – прапорщик;
9. Помощник гранатомётчика РПГ – прапорщик.

Из числа личного состава каждого взвода было выделено по одному нештатному инструктору служебной собаки. Таких инструкторов было в роте 3.

Взводные командирские дела я передал своему штатному заместителю, капитану Дарьину Василию. Но занятия для меня не прекратились, а только добавились. Теперь я был на занятиях помощником командира роты на учебных местах. Опыт проведения занятий, полученный на должности заместителя начальника линейной погранзаставы по боевой и начальника учебной пограничной заставы, очень мне в этом помог. Ещё целую неделю шли занятия по боевой подготовке.

29 августа было приказано до обеда оружие привести в порядок, почистить, смазать, укомплектовать и уложить в ящики. Ящики с оружием опломбировать и погрузить в ЗиЛ-130, спальные принадлежности сдать местным тыловикам. После обеда двинулись на автобусах в Москву, в дороге все спали, как убитые, сказался почти месяц напряженной учёбы. В этот раз добрались без приключений, нас уже ждали кадровики из ГУ ПВ, для постановки новых задач.

30 августа нам предстояло пройти медицинский осмотр и получить прививки от болезней, характерных для районов с жарким климатом. Вся эта процедура заняла почти целый день.

31 августа повзводно ходили на вещевой склад пограничного училища, где сдавали свои водительские комбинезоны и тапочки. Взамен получали новенькую, до сей поры нам неизвестную, форму войск специального назначения песочного цвета, тёплые зимние куртки защитного цвета и ботинки с высокими берцами. Вся форма вызывала у нас восторг и удивление. Погон и знаков различия нам не полагалось, командиров должны знать в лицо, звания отменялись. Теперь было одно звание - боец роты спецназа погранвойск. Прямо на складе делали индивидуальную подгонку обмундирования, лично каждый паковал свои вещи в тканевый мешок, подписывал и укладывал в ящик своего взвода. А мы продолжали ходить в гражданской одежде, за территорию училища нас не выпускали.

2 сентября из Главного управления пограничных войск приехали офицеры кадрового отдела, политического управления, офицеры тыла для проведения бесед и инструктажей с личным составом роты. Все о чём-то говорили, беседовали, инструктировали, призывали, и ни один из них не имел ни малейшего представления, чем мы там будем заниматься. Одно мы для себя уяснили, мы едем в Афганистан. Кадровики привезли нам с МИДа и раздали служебные паспорта с открытыми визами.

В СТРАНУ ДАЛЁКУЮ – АФГАНИСТАН.


3 сентября роту подняли в 6 часов утра. Туалет, сдача постельных принадлежностей, сбор личных вещей и чемоданов, полчаса на завтрак. Затем было объявлено общее построение с вещами. Нас усадили на три бортовые ЗиЛ-131, укрытые тентами, а личные вещи погрузили в кузов ЗиЛ-130. В 7.00 вся колонна двинулась в сторону военного аэродрома «Чкаловский». Ехали долго, а может быть, нам так казалось, под тентами, часа полтора, наверное. Наконец прибыли к КПП воинской части, произошла какая-то задержка, нашу колонну не пускали на территорию, с машин нам выходить запретили, даже поднимать задний тент не разрешали. Наконец машины тронулись, нас привезли на лётное поле в конце аэродрома, которое было не бетонное, а выстелено металлическими секциями, как полевой аэродром. Там стояли три самолёта, ТУ-134 и два АН-24, автомобиль с оружием, боеприпасами и вещевым имуществом, автомобиль с нашими личными вещами. Нас ожидали 3 служебные собаки, доставленные сюда из школы служебного собаководства Северо-Западного пограничного округа со своими разборными домиками. Наши инструкторы приняли собак у сопровождающих. Для погрузочных работ выделили группы из состава роты.

Личный состав посадили в ТУ-134. Туда же в салон погрузили ящик с автоматами и боеприпасами в магазинах, пистолеты ПМ были у каждого при себе в кобуре. Если верить словам ребят из группы «Зенит», которых мы сменили в посольстве, то самолёт принадлежал ведомству Юрия Владимировича Андропова. И не только он один, так как члены экипажей всех трёх самолётов были одеты в форму лётчиков гражданской авиации, да и сами самолёты были с символикой АЭРОФЛОТА. Нас это очень удивило, военный аэродром, засекреченная переброска спецподразделений КГБ, и вдруг самолёты гражданской авиации.

В первый АН-24 разместили трёх инструкторов со служебными собаками и их разборными собачьими будками. Старшим в группе назначили прапорщика Мисаревича Николая.

Во второй АН-24 погрузили оружие роты и ящики с патронами, ящики с формой, матрацы, постельное белье, подушки, одеяла, раскладушки, продукты в наборе на первую неделю, кухонный инвентарь. И меня, как сопровождающего груз, посадили в кабину для технического состава самолёта. С нами летел и переводчик, который нужен был для объяснений с наземными авиадиспетчерами аэропорта «Кабул».

Первым ушёл в небо ТУ-134 и взял курс на Ташкент.

Из воспоминаний старшего лейтенанта Клещина Владимира: «Это было около 11.00 по московскому времени. Учитывая разницу между московским и ташкентским временем в 3 часа, там уже было 14.00 местного. С учётом 4-х часов полёта в Ташкент мы прибыли под вечер, около 18.00 местного времени. Самолёт подогнали к терминалу для заграничных полётов под охрану контролёров ОКПП «Ташкент». На улице было очень жарко, несмотря на то, что уже был сентябрь на календаре. Для нас, прилетевших из Европы, западных и северных её районов, увидевших при подлёте такие горные хребты и ни разу не бывавших в республиках Средней Азии, кроме тех, кто служил здесь, сам Ташкент с его национальной пестротой уже была экзотика. Так хотелось в город, пока ещё было светло, посмотреть столицу Узбекской республики. В город нас не пустили, прибывшие представители командования предупредили нас, что покидать нам зал отлетающих за границу категорически запрещается. Место ночевки нам определили здесь же в зале, благо в этот день не было заграничных полётов. Но на радость всему личному составу был круглосуточный буфет со спиртными напитками, пускай и не очень крепкими типа шампанского, но он был. Суточный план по денежной выручке и реализации вина был буфетчиком перевыполнен. Такой разгул был обоснован тем, что ввоз незадекларированной валюты в чужую страну таможенники могли бы не одобрить, нам предложили оставить только на обратные билеты по советской территории и то только до Москвы в пределах 100 рублей. Остальные деньги нужно было израсходовать на советской территории за ненадобностью «за бугром». Было весомое обоснование расхода их и чёткое выполнение рекомендации, хотя на утро все были «как молодые огурчики», вот что значить молодость».
Члены экипажа «тушки» после соблюдения пограничных формальностей ушли ночевать в служебную гостиницу аэропорта.

АН-24 со служебными собаками и инструкторами полетел в сторону Узбекистана в город Фергану, где на аэродроме военно-транспортной авиации Ферганской воздушно-десантной дивизии СА был загружен боеприпасами для всех видов вооружения роты. Их доставили из Киргизии, из Ошского пограничного отряда КВПО, что в 100 км от Ферганы. Колонну по доставке боеприпасов возглавлял зам. командира по технической части майор Заболотный Сергей Фёдорович.

Из воспоминаний прапорщика Мисаревича Николая:
«В Фергану прилетели уже под вечер, сели на военном аэродроме, там стояли огромные транспортные ИЛ-76. Наш самолёт против них был очень маленький. Отрулили поближе к зданию аэропорта, открыли грузовой люк. Вывели собак на прогулку здесь же возле самолёта, так как их укачало, на улице было очень жарко, в грузовом отсеке тем более. Азиатская жара нам не показалась привлекательной. Собаки захотели очень пить, скулили, пришлось идти в здание, просить для них воды, да и нам тоже хотелось пить. Через некоторое время подъехал УАЗ-452 с пограничниками. Вышли два майора, один повыше и плотнее, с танковыми эмблемами на погонах, второй пониже и худощавый, с артиллерийскими эмблемами. Оба явно не трезвые, который выше представился, как зам. по тех. части Ошского погранотряда, майор Заболотный, а второй представился, как начальник службы арт. тех. вооружения отряда, майор Ковальчук. С экипажем решили по вопросу погрузки, подогнали машины с грузом боеприпасов и погрузочной командой. Я принимал боеприпасы, а экипаж руководил их укладкой в самолёте. Закончили погрузку уже затемно. Инструкторы с собаками остались ночевать у закрытого самолёта, охраняя его. Лётчики ушли в гостиницу воинской части на отдых».

Второй АН-24 после взлёта, так же как и ТУ-134, взял курс на Ташкент. Я, после погрузки в самолёт всего имущества, присел на лавочке в грузовом отсеке, но меня пригласили в кабину экипажа для технического состава. Там сидел борттехник самолёта, переводчик и я. Там я познакомился с экипажем, и в процессе беседы задал технику вопрос в отношении гражданской формы экипажа. Он ответил, что все они военные лётчики, а эту форму они одевают при полётах в заграничные командировки, а воинское звание у командира экипажа – подполковник. Мне было достаточно и этого объяснения. Так как скорость нашего самолёта была меньше чем у ТУ-134, то и прилетели мы намного позже в Ташкент. Пока лётчики оформили в соответствующих службах свой рейс, пока сдали под охрану свой самолёт, на улице уже стало темно. На ночлег экипаж пригласил меня в служебную гостиницу аэропорта в свою комнату. В соседней с нами комнате отдыхал экипаж «тушки». Я удивился, как лётчики отдыхали под громкие завывания реактивных двигателей, которые доносились с лётного поля, и это при открытых окнах, так как в комнате было очень душно, о кондиционерах тогда ещё не знали.

Продолжение следует...
Часть - 2 >>>
Категория: Воспоминания | Добавил: Vedenin (05.07.2019)
Просмотров: 1736 | Комментарии: 3
Всего комментариев: 3
3 111  
1
В период 1981-83гг. служил в ДРА вместе с Г.И.Добродеевым (начштаба)и В.М. Волк (нач.группы)во вновь сформированной РММГ Тахта-Базарского пого. Слышал от них только то, что один до этого был в "гвоздике" )Добродеев), а другой в "Каскаде" (Волк). Особо и тем более подробно они о своей службе в те времена не делились...
Благодаря таким воспоминаниям и историческим (архивным) данным появляется возможность не только вспомнить конкретных лиц (сослуживцев), но и сложить "картину" происходящих в то время событий. И проводить аналогии и выводы в сравнении с текущими событиями.

На счет погибших при штурме Дворца Амина. Того же полковника Бояринова. Читал несколько вариантов и версий. Интересно как было на самом деле?

1 Vedenin  
1
Комментарий подполковника Лысого В.А.: "Главное, что удалось разместить материал, пусть люди читают, ведь прошло 40 лет, уже мало кто помнит и знает. Многих уже нет в живых, командир умер вскоре после нашего возвращения из Кундуза. Правда старшина Вася Лапин ещё здравствует в Абакане. Долгое время ищу замполита Самуйлова, но пока без результата. Наш ротный поэт и песенник живёт во Владимире, главное в одном доме с моим корешом по Кундузу".

2 1989  
1
Добродеев Григорий Иванович также старый знакомый автора. Он в группе "Гвоздика", охранявшей Бабрака Кармаля, был начальником штаба. Потом почти безвылазно все годы до вывода воевал за речкой от Памира до Тахта-Базара. Сейчас проживает в Лобне. Активно принимает участие в организации всех ветеранских встреч. Многое об описанных здесь событиях в Кабуле слышал от него.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Copyright © ПВ Афган 08.07.2006-2024
При использовании материалов сайта ссылка на //pv-afghan.ucoz.ru/ обязательна! Хостинг от uCoz