Госпитальный запах я вспомнил, Запах крови, мучений и хлорки. Бред и шепот друзей я запомнил И бинтов засохшие корки. Не стихи бы писать об этом, А забыть бы все это, не помнить. Голос друга, кричащего шепотом: «Дай воды мне фляжку заполнить». И сестричка глядит расстроенно, Повторяя одно: «Успокойся!» Только парень живет еще воином, Смерть не чует, его ты не бойся. Вот затих один уж на койке. Видно, ищет звезду безмятежную. Потерял он ее в мясорубке, Только боль одна безутешная. Видно, все мы сейчас виноваты И уходим рано на небо, Мужиками назвать рановато, И не юноши - это уж верно. А очнувшись, краснеем от повести Той, как вел себя под наркозом, И остатки израненной совести Заглушаем смехом нервозным. Ну, а дома вздрогнет лишь мама, Будто в сердце ее укололо. И помчится домой телеграмма: «При исполнении» - скоро будет он дома. Видно, все мы сейчас виноваты И уходим рано на небо. Мужиками назвать рановато, И не юноши - это уж верно. |