ШИНДАНДСКИЕ ЭТЮДЫ

На счету этого человека за два года службы в Афганистане - более трех десятков разоблаченных агентов как местных бандформирований, так и завербованных спецслужбами США, Великобритании, Пакистана и Ирана. Более трех десятков напряженнейших интеллектуальных противостояний с высокопрофессиональным противником. Более трех десятков противоборств, полных выдержки, терпения и наблюдательности, из которых он выходил победителем. Это Валентин Романович Симирский, в далеком 1983 году - начальник особого отдела 5-й мотострелковой дивизии.
Служебная карьера майора Валентина Симирского складывалась успешно: он начальник одного из лучших отделов военной контрразведки Краснознаменного Белорусского военного округа (КБВО), находился в резерве на выдвижение. И неудивительно. Умен, профессионален, наделен прекрасными организаторскими способностями и завидным оперативным предвидением. Да и удача его любила, а это в работе контрразведчика немаловажно. Поэтому, когда во время очередного сбора кадровик пригласил Валентина Романовича к начальнику особого отдела КГБ по КБВО генерал-майору Владимиру Иванову, большого удивления у него это не вызвало.
- Как у тебя со здоровьем? - спросил Владимир Андреянович.
- Нормально, - ответил Симирский, понимая, что главный вопрос впереди.
- А как отношение к сухому и жаркому климату? - поинтересовался генерал.
Теперь все стало ясно. Оставалось уточнить детали.
- Куда и когда?
- В Афганистан. И немедленно...
...Уже через две недели, в мае 1983 года, майор Симирский принимал дела и должность у начальника особого отдела 5-й мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в Шинданде.

О задачах

- В зону ответственности нашей дивизии входили Турагунди, Шинданд, Герат, Кандагар. К моему приезду задачи, стоявшие перед особым отделом, были уже конкретно определены, - вспоминал Валентин Романович. - Одним из наиболее важных направлений стало контрразведывательное обеспечение боевых операций. Не секрет, что каждый выход разрабатывался самым тщательным образом. Для оперработников на этом этапе главным было совместно с командованием не допустить утечки информации о районах проведения боевых действий и сделать все возможное, чтобы предотвратить нападения на наши войска во время выдвижения.
Не менее актуальной задачей стала борьба с диверсионной и террористической деятельностью, столь почитаемой душманскими предводителями. Помимо этого, нам предписывалось оказывать помощь командованию в повышении боеготовности войск и не допускать дезертирства и предательства наших военнослужащих.
Но в первую очередь мы сосредоточивали внимание на пресечении попыток проникновения агентов бандформирований и иностранных спецслужб в войска и непосредственное окружение военных объектов, обеспечении сохранности военных секретов, оружия и боеприпасов. Как следствие нам надлежало контролировать ситуацию и при малейших поползновениях вскрывать и предотвращать факты вербовочных подходов к советским солдатам и офицерам.

Мусульманская ставка

Внимательно осмотревшись в отделе, изучив весь накопленный за два с половиной года работы опыт, Симирский принял решение усилить оперативную работу с той категорией военнослужащих, на которую делал основную ставку противник, - с солдатами мусульманского вероисповедания - узбеками, таджиками, туркменами, азербайджанцами.
Расчет был прост. Душманские агенты в первую очередь пытались наладить контакт именно с ними, полагая, что единоверцев склонить к сотрудничеству значительно легче. В немалой степени этому способствовали также общность языка и культуры. Да и среди членов местных бандформирований встречалось немало этнических туркмен и таджиков, которые то и дело пытались наставить на путь истинный братьев по вере.
Усилив здесь свои негласные позиции, контрразведчики справедливо полагали, что шансы получить свое-временную информацию о фактах вербовочных подходов и повышенного интереса к секретным военным сведениям со стороны местного населения значительно возрастут.
Поначалу, конечно, было нелегко, но когда контакт был установлен, результат не обманул ожиданий.

Мелкая рыбешка

- На той войне грань между душманами и мирным населением была весьма призрачна, - вспоминал Валентин Романович. - Очень часто улыбчивый и безобидный днем дехканин с наступлением темноты брался за оружие и становился непримиримым борцом за веру. Потому в ходе боевых операций в населенных пунктах мы совместно с органами госбезопасности Афганистана нередко проводили так называемые фильтрации. Всех подозрительных мужчин призывного возраста задерживали до выяснения их причастности к моджахедам. Делалось это старым бесхитростным способом: раздевали и смотрели, имеются ли на плече своеобразные следы от автомата. С обладателями подобных меток сотрудники ХАД (Служба государственной информации - название органов государственной безопасности в Демократической Республике Афганистан. - Прим. авт.) разбирались уже более детально.
Пока шло разбирательство, афганцев держали в определенном месте. Для охраны привлекали солдат из числа негласных помощников контрразведки, владеющих фарси (фарси - один из наиболее распространенных в Афганистане языков. - Прим. авт.). Как правило, кто-нибудь из задержанных начинал их «обрабатывать». Иногда это делалось исподволь - осторожно, полунамеками, иногда предлагали переходить на сторону единоверцев открыто, без обиняков, обещая за это все земные блага.
Агитаторов сразу же выделяли из общей массы, и «хадовцы» проверяли их с особым пристрастием. Наши афганские коллеги для получения информации действовали жестко, особо не церемонились. Южная кровь! Сам я при экзекуциях не присутствовал, но мы все догадывались о том, что некоторых допрашиваемых избивали. Перед нами это не афишировалось, так как ни оперсостав советской контрразведки, ни советники подобные превышения не поощряли. Наш опыт работы опирался на более гуманное ведение допросов.
Как правило, зазывалы оказывались либо агентурой, либо непосредственными участниками бандформирований. Правда, все это была мелкая рыбешка. Однако пришло время, когда в расставленные сети начала попадаться и более серьезная рыба.

Турагундиские духанщики

Крупная перевалочная база советских войск в Турагунди притягивала внимание разнокалиберной агентуры, как варенье мух. Даже просто наблюдая за перемещением автомобильных колонн, можно было получить много интересной информации об обеспечении войск боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными материалами. Если же при всем при этом удавалось наладить контакты с разговорчивыми военнослужащими, то ценность сведений увеличивалась в несколько раз.
... Двое местных духанщиков в поле зрения советской военной контрразведки попали практически одновременно. Уж очень бросалось в глаза их навязчивое желание установить с нашими бойцами долгоиграющие контакты. Из кожи вон лезли, завоевывая расположение. То по бросовой цене дефицитный в Союзе ширпотреб продадут, а то и вовсе что-нибудь подарят. И при этом как бы невзначай, для поддержания разговора, интересовались, куда идут войска, в связи с чем осуществляются те или иные поставки, откуда и куда перебрасывают технику, планируется ли в ближайшее время проведение боевых операций и в каком районе. Заодно в тихой, непринужденной беседе ненавязчиво прощупывали настроение своих собеседников, зондировали религиозную почву и мимоходом проводили исламский ликбез. При этом предлагали и наркотиками побаловаться, и, что характерно, абсолютно бесплатно.
Одного они не учли: обо всех этих задушевных разговорах и благотворительных деяниях незамедлительно сообщалось оперработникам. К «меценатам и проповедникам» решили присмотреться повнимательнее: в стране, где все было поставлено на коммерческую основу, имело свою цену, подобная щедрость настораживала.
По просьбе контрразведчиков несколько солдат установили с ними постоянный контакт. Интерес получился обоюдный.
Особисты знали содержание всех бесед, что позволяло делать весьма полезные и недвусмысленные выводы. Бойцы же регулярно получали мелкие, но приятные материальные стимулы. То джинсами разживутся, то батник перепадет от тонких ценителей духовного общения.
Единственно, кто был в абсолютном проигрыше, так это сами духанщики. Только они об этом не догадывались. По их представлениям, все складывалось как нельзя лучше. Чтобы хоть как-то компенсировать свои расходы, а заодно и создать вербовочную ситуацию, они старались втянуть своих новых друзей как в спекулятивную деятельность, так и в распространение наркотиков, но коммерсанты из «шурави» получились никудышные.
Развитие событий
Чем дольше наблюдали военные контрразведчики за духанщиками, тем больше интересных фактов всплывало на поверхность. Оказалось, что помимо излишней любознательности они еще и увлекались фотографией, правда, их эстетические пристрастия были довольно специфическими. Объектами съемок, как правило, становились советская военная техника, колонны с боеприпасами и другие не менее характерные сюжеты.
Очень скоро выяснили и круг лиц, с которыми они контактировали. Стало очевидно, что все эти расспросы и фотосеансы велись неспроста. Вся полученная информация регулярно переправлялась в Пакистан и в Иран, что особого труда не составляло. Граница весьма условна. Афганцы пересекали ее практически беспрепятственно, чем агенты и пользовались. То родственников отправят, то с торговцами «посылку» передадут, а то и сами заведут видавшие виды японские колымаги и лично отправятся на заграничные рандеву. Все это свидетельствовало о том, что в разработке у контрраведчиков находились не шпионы окрестных банд, а агенты пакистанских спецслужб.
ХАД, афганский аналог КГБ, имел достаточно прочные позиции в Пакистане. Это позволило без труда выяснить, с кем духанщики контактировали за границей, кем, когда и при каких обстоятельствах они были завербованы. Каждый шаг их шпионской деятельности подробно фиксировался и документировался контрразведчиками.
После того как папка с делом по разработке духанщиков наполнилась достаточно убедительными фактами, свидетельствующими в пользу обвинения, особисты совместно с афганскими органами госбезопасности приняли решение арестовать их.
Случай не заставил себя ждать. Негласная «почта» сообщила, что «голубки с полным клювом собираются слетать в Пакистан». Это означало, что у них на руках имелся собранный за последнее время документальный материал о перемещении советских войск и техники, который они в самое ближайшее время собирались отправить своим пакистанским боссам. Ситуация для задержания сложилась более чем подходящая.
Брали их почти одновременно, с небольшим интервалом. Одного поздно вечером, другого - на рассвете. Схема была одна и та же. Благодаря заранее установленным в духанах оперативно-техническим средствам места тайников, где хранилась собранная разведывательная информация, контрразведчикам были уже известны. Найти их в жалких глиняных, заваленных всевозможным пыльным хламом, грязным тряпьем и продаваемым товаром лачугах, служивших и коммерческими офисами, и домашними очагами одновременно, особого труда не составляло.
Сработали быстро, четко, без шума и суеты. Нагрянули как гром среди ясного неба. То, что все последнее время они находились под колпаком военной контрразведки, стало для духанщиков полным откровением. Ни одна мелочь, ни один неверный шаг или взгляд участников операции не спугнули и даже не насторожили их. Все выглядело естественно и правдоподобно: и наружное наблюдение, и подставные «дусты» («друзья» на фарси), и возникающие то и дело различные обстоятельства, не позволяющие как следует отснять интересующие моменты. Поначалу они, как и следовало ожидать, отпирались. Но под тяжестью представленных доказательств спесь быстро пропала...
Дальнейшие следственные действия, которые в основном проводила афганская сторона с привлечением следователей особого отдела 40-й общевойсковой армии, пролили свет на многие важные подробности. В первую очередь это касалось того, кто конкретно из сотрудников иностранных спецслужб с ними работал, форм и методов этой работы и других не менее существенных моментов. Информация подобного рода во все времена представляла для спецслужб особый интерес.
Впоследствии обобщенные данные по данному делу распространялись среди работников военной контрразведки в качестве пособия. Идейным вдохновителем и непосредственным руководителем операции был лично майор Валентин Симирский, а непосредственную разработку осуществлял Николай Трусов.

Неудавшийся спектакль

Служили в одном полку два товарища, два офицера. Вместе ходили в горы на операции, вместе отдыхали во время затишья, вместе вспоминали Родину и строили планы на будущее. Но однажды один из них загрустил. Стало невмоготу тянуть афганскую лямку. Все ему опостылело - и жара, и постоянное отсутствие воды, и вездесущая пыль, и назойливые мухи... Но больше всего опротивела война. Хоть волком вой. Друг, видя страдания товарища, решил ему помочь. Не мудрствуя лукаво надумал он отправить его домой руками военных контрразведчиков. Знал, шельмец, что людей, замеченных в идеологической неблагонадежности, от участия в боевых операциях отстраняли и отправляли в Союз. Вот он и заявился к полковому оперуполномоченному: «Так, мол, и так. Собрался, дескать, приятель мой в Пакистан рвануть...»
Информация острая! Оперативник без промедления доложил о ней Симирскому. Стали проверять. Новоявленному источнику дали диктофон. Попросили записать разговор. Это друзей не остановило. Спектакль разыграли как по нотам. Правда, «слушатели» попались неблагодарные.
Одного не учли подельники: в подобных ситуациях информация проверяется с особой тщательностью. Для этого существует целый комплекс специальных мероприятий. Вот тогда обман и раскрылся. Шума поднимать не стали. Не до этого было. Оставили дело на суд их собственной совести.
Да вот только была ли она у них?

На всякого хитреца довольно простоты

Разведцентры военной разведки были разбросаны по всему Афганистану. Занимались они непосредственно своими прямыми обязанностями, вытекающими из названия. Под началом руководителя находилось несколько офицеров, плетущих свою тонкую, но достаточно эффективную агентурную сеть.
На связи у одного такого офицера находился еще один духанщик, деятельность которого служила идеальным прикрытием для шпионской надобности! Звали духанщика Якуб. Личность колоритная и неординарная. Хитрый, как тысяча чертей! Пыль в глаза пустить был великий мастер. По этой причине поначалу не обращали особого внимания на то, что полезный коэффициент проводимых на основании его информации бомбово-штурмовых ударов был минимален. «Проутюжит» авиация обозначенный им участок, а результат - нулевой. Моджахедов и след простыл.
- Якуб, в чем дело? - спрашивают.
Он халат на себе рвет и так искренне сокрушается: повезло, мол, собакам на этот раз. Но вот в следующий раз уж точно не уйдут от заслуженной кары! Однако и в следующий раз летчики крошили скалы впустую. И вновь Якуб начинал чуть ли не голову пеплом посыпать и халат уродовать. Даже у Станиславского не повернулся бы язык произнести свое знаменитое «Не верю!», глядя на его страдания.
Однако сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет. После очередного ухода банды из-под удара штурмовиков терпение контрразведчиков лопнуло.

Паршивая овца

Ситуация осложнялась еще и тем, что встречавшийся с Якубом наш разведчик вел нечистую игру. Деньги, причитающиеся духанщику за информацию, он по забывчивости не отдавал. Правда, расписки об их получении брал с Якуба регулярно. Своими же руками старший офицер разведки создавал классическую ситуацию для собственной вербовки. Случай был беспрецедентный! В когорту мужественных, сильных, интеллектуально жилистых людей затесалась «паршивая овца», решившая поправить свое материальное положение, бессовестно пользуясь служебным положением.
Всплыло все неожиданно. Переводчик, присутствовавший на всех встречах, обратил внимание еще и на то, что «хитрый лис» Якуб в процессе общения не столько давал информацию, сколько сам все выпытывал да выспрашивал. К тому же, как бы случайно, он несколько раз повторил, что в Пакистане у него есть очень влиятельные друзья, которые почтут за честь познакомиться с таким уважаемым человеком...
Своими наблюдениями толмач поделился с сотрудником военной контрразведки. Поверили ему не сразу. В письменных отчетах о проводимых встречах разведчик ни о чем подобном не упоминал. Переводчику дали с собой звукозаписывающую аппаратуру, а потом прослушали и сравнили содержание записи разговора и текста представленного отчета. Правда была убийственна. Факт проведения в отношении офицера ничем не прикрытой предварительной вербовочной обработки в представленном им документе упомянут не был...
Подполковник Симирский взял это дело под личный контроль.

Ухмылка фортуны

- То, что за Якубом стоит серьезная «контора», сразу же бросалось в глаза, - вспоминал Валентин Романович. - Уж слишком грамотно он изучал нашего офицера. Было очевидно и то, что его сознательно внедрили в нашу агентурную сеть. Цель была проста: выудить как можно больше информации о деятельности советских разведывательных подразделений, о формах и методах их работы. Оставалось выяснить, на кого именно работал духанщик.
Изначально мы думали, что он находится под «крышей» спецслужб Пакистана. Однако потом наше внимание привлекли как бы случайно оброненные им фразы о том, что влиятельные друзья в Пакистане являются британскими гражданами. Афганские коллеги подтвердили наши предположения, сообщив, что, регулярно выезжая за границу, Якуб постоянно встречается с подданными Ее Величества.
Это полностью меняло дело. Начали более глубокую разработку. В ход пошли видео- и слуховой контроль, визуальное наблюдение.
Дезинформационный поток пошел в обратном направлении. Доведут до ушей Якуба сведения о проведении крупномасштабной операции или же о приезде серьезных VIP-персон и наблюдают, как тот начинает суетиться, стараясь своевременно передать полученную информацию по назначению.
Бросалось в глаза и то, что агент в своей работе использовал более современные технические средства: малогабаритные видеокамеры, цифровые диктофоны, бывшие в то время большой диковинкой, универсальную фотоаппаратуру - последние разработки технического отдела британской разведки. Такое оснащение Пакистану было явно не по карману - абсолютно другой качественный уровень. Поле же для их применения было обширным.
Якуб внимательно наблюдал за нашими войсками, собирал и фиксировал секретные военные сведения. Мы в свою очередь совместно с «хадовцами» наблюдали за ним, собирали информацию и фиксировали каждый его шаг.
Арестовать же его можно было, только собрав все доказательства, детально подтверждающие шпионскую деятельность скользкого, точно ртутный шарик, «лиса». Права на ошибку у нас не было. Не каждый день на крючок попадается агент британских спецслужб. То, что он представлял именно их интересы, сомнению не подлежало. Источники информации из разработки были выведены. В качестве свидетелей привлекать их было нельзя. Это принципиальная позиция военной контрразведки. Сработать же надо было красиво.
Наконец затягивать ситуацию стало невозможно. Во-первых, скомпрометировавшего себя нашего офицера необходимо было срочно выводить из игры. В любой момент его могли выкрасть и применить к нему психотропные вещества, что привело бы к непоправимым последствиям. За те сведения, которыми он располагал, в Лондоне отдали бы очень многое.
Во-вторых, к этому времени собралось достаточно веских улик, чтобы стопроцентно припечатать Якуба к скамье подсудимых, не оставив ему ни единого шанса выйти сухим из воды.
Поэтому на совместном совещании было принято решение: одного отправить в Союз, другого - под арест.

Месть Раджабали

О Раджабали - главаре одной из наиболее сильных и влиятельных окрестных банд - Симирский слышал давно. Молод, амбициозен и горяч. Предводителем же стал совсем недавно, заменив убитого в ходе межбандитских разборок отца. Пережив сильное потрясение после этой жестокой и коварной расправы, Раджабали потерял покой. Душа требовала мести. И ради этого он был готов на многое, даже на сотрудничество с неверными.
Упустить такой шанс было нельзя. Встретиться с молодым главарем Симирский решил сам. Через посредников договорились о месте и времени.
Ночью в уединенном, находившемся за линией боевого охранения месте, окруженном черными остывшими каменистыми выступами, встретились двое. Один на один. Глаза в глаза. Разные, как тьма и свет. Без общего прошлого и общего будущего. Они нашли друг друга, преследуя диаметрально противоположные цели. Один - чтобы сохранить солдатские жизни. Другой - чтобы уничтожить своих врагов. На какое-то время они становились союзниками, чтобы потом разойтись навсегда...
- Когда мы начали работать с Раджабали, его банда полностью прекратила военные действия против советских войск, - вспоминал Валентин Романович. - Из чувства мести он стал активно давать информацию о местах и сроках проведения соседними бандами диверсий, о численном составе банд, их вооружении, о маршруте караванов из Пакистана с оружием и боеприпасами. Детально, основательно, не упуская из виду частностей. И ни разу у нас не было повода усомниться в правдивости его слов.
Как-то Раджабали рассказал, где находится единый архив бандформирований, действовавших в провинциях Герат, Шинданди Кандагар. Никто не думал, что когда-нибудь «взгляд неверного осквернит эти страницы». В больших амбарных книгах велась подробная регистрация проведенных против нас операций, диверсий, засад. Но главное, там находились журналы учета душманской агентуры из числа местных жителей, живущих в ближайшем окружении наших войск. В них самым тщательным образом фиксировалось, кто, где, каким образом организовывал свою деятельность, подробно описывались все их «подвиги», а также указывались суммы, выплаченные за «добросовестное отношение к делу», и прилагались расписки о получении вышеозначенных финансовых средств.
Проанализировав информацию, совместно с командованием было принято решение провести операцию по захвату этих документов. Во что бы то ни стало.
Хранили их в труднодоступном горном районе, в пещерах. Агентурные данные позволили выяснить детали: каким образом организована охрана, сколько человек задействовано, какое вооружение используется. Только после того как необходимые сведения были получены в полном объеме, спланировали операцию. Чтобы душманы не успели уничтожить документы, необходимо было рассчитать каждый шаг: откуда начать штурм, где и какими силами атаковать. И главное - не допустить утечку информации.
Наконец наступило время «Ч». Операция длилась несколько дней. Район блокировали мотострелки. Артиллерия и авиация день и ночь крушили и бомбили душманов, не скупясь, поливали их смертоносным огнем. Раскатистые отзвуки гулких взрывов звучали для Раджабали как музыка. Душа его ликовала.
Когда же афганская ночь зажгла на небе яркую россыпь звезд, темные быстрые тени бесшумно заскользили по дну узкого изгибистого ущелья. В остывающем воздухе повисла напряженная тишина, изредка нарушаемая шорохом камней, выскользнувших из-под ног обутых в кроссовки десантников. Пришла пора заключительного аккорда многодневной симфонии.
На рассвете штурмовой отряд стремительно налетел на дремлющую и совершенно не ожидавшую нападения охрану. Внезапно, напористо, проворно. Не дав никому опомниться, обрушились на ничего не понимающих боевиков всей своей огневой мощью. Те же в ответ огрызались разрозненными пулеметными очередями. Вой, визг, лязг и грохот. Завертелась, закружилась смертельная карусель...
Когда золотисто-розовый свет нового дня пролился на разоренное душманское гнездо, шум боя уже стих. Уставшие оперработники, принимавшие непосредственное участие в захвате архива, уносили свои трофеи.
А где-то далеко, за изъеденной ветрами и временем стеной гор, душманские агенты совершали утренний намаз, не подозревая о том, что их шпионско-диверсионная деятельность близится к концу...

Памяти товарищей

- Военные контрразведчики наравне с армейскими офицерами всегда находились на передовых рубежах войны, за чужими спинами не отсиживались, вместе со всеми ходили на операции: потные, без воды, во вшах, с кругами под глазами и бредом в голове, - вспоминал Валентин Романович. - Так же подставляли свои головы под пули, так же теряли боевых друзей... Мне было очень обидно, когда представляешь оперуполномоченного к ордену, а тебя спрашивают: «Ну и что героическое он совершил?»
В нашем особом отделе служили достойные и отважные офицеры, каждый из которых достоин высокой награды: Борис Храмцов, Владимир Мещеряков, Анатолий Герц и многие другие. Ни разу за два года службы в Афганистане я не был свидетелем и даже не слышал ни о трусости, ни об отказе от выполнения сложной задачи сотрудниками военной контрразведки. А вот примеров мужества, героизма и верного служения своему Отечеству вспоминается немало.
Многие сотрудники особого отдела КГБ по КБВО прошли дорогами афганской войны. Трое из них - Геннадий Сабельников, Евгений Свержев, Владимир Ковтун - погибли при выполнении служебных обязанностей.
Геннадий Сабельников был убит на третий день пребывания в Афганистане. Даже оружия получить не успел. Уазик, в котором он находился вместе с капитаном, сдающим ему дела и должность, попал в засаду. В «зеленке» по машине выстрелили из гранатомета. Капитан погиб на месте. Водителю оторвало ногу, и он потерял сознание. Раненый Сабельников из автомата водителя пытался отстреливаться. Душманам удалось открыть дверь, и они расстреляли его практически в упор...
Владимир Ковтун погиб, когда до возвращения домой оставалась неделя. Вертолет, на котором он в составе группы спецназа летел на задание, был сбит душманами. Владимир имел право и основания послать вместо себя прибывшего на замену товарища, но не сделал этого, выполнив офицерский долг до конца.

Гератская операция

Капитан Евгений Свержев был первоклассным оперативником. Напористым, смекалистым, хватким. Что такое офицерская честь, знал не понаслышке. И человеком был замечательным.
Мотострелковый полк, который он курировал, готовился к боевой операции. В одном из старых районов Герата засела банда Туран Исмаила. Задача перед полком стояла не из легких: обезвредить и уничтожить. Дело предстояло нешуточное.
В тот период у Свержева в проверке находились сведения по фактам мародерства в полку, заслуживающие серьезного оперативного внимания. Взвесив все «за» и «против», Симирский, как начальник отдела, запретил Свержеву принимать участие в операции.
- Да вы что?! Как же я после этого в глаза мужикам-то смотреть стану? Ведь они не на прогулку идут! Мясорубка намечается еще та!
- Именно поэтому мы не имеем права рисковать! Слишком серьезное дело у тебя в разработке, - ответил Валентин Романович.
- Но...
- Никаких «но»! Это приказ!
Тем временем Симирского вызвали в Кабул, и он приказал своему заместителю вместе со Свержевым встретить его через два дня...
Когда вертолет, на котором он вернулся, поднимая клубы мукообразной пыли, приземлился в зоне проведения операции, на площадке маячила одинокая фигура зама. Какое-то недоброе предчувствие сдавило грудь.
- А Свержев где? - спросил, хотя ответ был заранее известен. Вопрос же задал только в надежде на то, что объективные обстоятельства помешали подчиненному приехать к вертолету. Мало ли что еще могло случиться. «Может, заболел?» - спрашивал он сам себя.
- Валентин Романович! Я не смог его удержать. Он на операции в Герате вместе с полком...
- Что-о?! Самодеятельность развели! Почему приказ не выполнили?!!
Однако изменить что-либо было уже невозможно...
На командном пункте под Гератом было жарко. То и дело поступали тревожные сообщения о новых потерях. Боевики дрались неистово, остервенело. Каждый дом превращали в неприступную крепость. Взять район никак не удавалось. Командир дивизии выслал подкрепление и приказал артдивизиону оказать огневую поддержку подразделениям. Не успел Симирский детально ознакомиться с ситуацией, как радиостанция вновь ожила и встревоженный голос, прорываясь через шум бушующего боя, сообщил:
- Ранен контрразведчик. Не можем вынести его с поля боя.
Подполковник рванулся к гарнитуре. В горле застрял ком.
- Кто? - выдавил он из себя, сжимая в руке тангенту.
- Капитан... Капитан Свержев, - послышалось сквозь треск помех.
Для эвакуации немедленно была отправлена бронегруппа. Однако территория была хорошо пристреляна. Свинцовая метель поливала все подходы к раненому офицеру. Попытавшегося вылезти из БМП сержанта тут же сразил снайпер. И только после того как вызванные «вертушки» подавили огневые точки, Евгения и сержанта, пытавшегося его спасти, вывезли из этого ада.
Сержанта спасли. Свержева - нет...
Он словно предчувствовал свою смерть. Перед операцией сходил в баню и надел новую форму. Высокий, красивый, в новом обмундировании, он выделялся из общей массы. И снайпер выбрал именно его...

Лариса КУЧЕРОВА