В предчувствии передислокации. Июнь-июль 1988 г.

С началом второго этапа вывода ОКСВА (май 1988 г.) стало понятно, что надолго в обжитом гарнизоне ММГ не задержится. Уже в июне «земля полнилась» самыми разнообразными слухами: «останемся на месте до февраля 89-го», «передислоцируют в Имам-Сахиб», «выведут в Союз», «расформируют» и т.п.
Но никаких резких движений со стороны высшего командования не было, и ММГ занималась повседневной служебно-боевой деятельностью: усиливали старые и строили новые посты боевого охранения, усиливали насыпные огневые позиции для бронетехники между постами, подновляли земляные валы в районе 1-го-3-го постов, обеспечивали работу разведчиков. В начале июля из Союза прибыла колонна с боеприпасами, горючим, продовольствием, топливом (дрова и уголь); это событие усилило мнение, что останемся зимовать.
С 25 июня по 15 июля ММГ выставляла блоки в районе известного всем талуканцам кишлака Кульбарс и у моста через р. Талукан для обеспечения прохождения армейских колонн в ходе вывода 816 ОМСП из Файзабада в Кундуз. У нас обошлось без эксцессов и потерь, чего нельзя сказать об армейцах.
В этот период произошел случай, красноречиво свидетельствующий о том, что армейцы о нас знали и, соответственно, как с нами взаимодействовали. Как-то после обеда, в законные 30 минут отдыха, вбегает в канцелярию дежурный и сообщает, что у дувала 2 ПЗ стоит армейский БТР-80 с десантом и какими-то двумя полковниками. Я только успел одеться и выйти во двор, как в калитку вошли два офицера в масккостюмах без знаков различия и в бронежилетах. Я представился, они тоже, оказавшись начальником штаба и начальником разведотдела 201 МСД. В ходе диалога в их глазах было полнейшее недоумение по поводу того, кто мы такие. Пришлось на пальцах объяснить, что моя должность соответствует командиру роты, а ММГ соответствует мотострелковому батальону. После этого разговор стал более конкретным и коснулся нашего блока: полковников интересовало, почему личный состав несет службу без бронежилетов. Я объяснил, что на всех их попросту нет (бронежилеты выдавались только на посты боевого охранения, и ими менялись на месте). Полковники еще больше изумились и попросили проводить их к старшему начальнику, что я и сделал, сопроводив их к начальнику ПОГ-2 подполковнику Ю.Г. Полянскому. И только проявленное последним традиционное пограничное гостеприимство немного разрядило ситуацию.
Где-то в конце июня в ММГ прибыло усиление из состава танкового батальона, дислоцировавшегося в Талукане – взвод САУ и два танка Т-72. Танкистов разместили на месте 2 ПЗ (в дувале), заставу передислоцировали в блиндаж ИСВ и ПТВ.
С танкистами было интересно. Первым вопросом командира роты был: «Когда обновляли минные поля?» Видя наше недоумение, он пояснил, что его бойцы из числа «дедов» немедленно отправятся в самоход в город.
- Так ведь подорвутся! - изумились мы. - Для них это несущественно, - ответил ротный. - Первым все равно пустят «духа». Так и проделают проход.
Благодаря этому предупреждению бдительность на постах была утроена, но все обошлось.
Среди танкистов самым обычным явлением были драки, что не удивительно, поскольку из 43 человек личного состава не более 10 человек были славянами (затесавшийся татарин считался русским), а остальные – азербайджанцами, причем принадлежавшими к различным ветвям ислама (сунниты и шииты). Дрались при полном невмешательстве офицеров, а то и в их присутствии.
Между тем к середине июля закончился вывод полка из Файзабада, ушли и танкисты. Все более крепло мнение, что не за горами передислокация. Несколько раз ММГ готовилась к встрече высшего командования (ожидался прилет В.А. Матросова и Г.А. Згерского). С точки были откомандированы около 15-20 солдат и сержантов во главе со старшим лейтенантом Ю. Слободчиковым (ЗНЗ-2) для участия в строительстве пункта постоянной дислокации ММГ на советской территории.

Передислокация в Шерхан (29-30 июля 1988 г.)

Начиная с 27 июля в расположении ММГ, как говорится, «витал жестокий дух праздника».
29 июля рано утром ожидался прилет большой группы офицеров управления отряда (в основном начальников и офицеров служб тыла) и оперативной группы.
В соответствии с ранее полученными указаниями на подготовку к передислокации отводилось двое суток и еще сутки – непосредственно на совершение марша несколькими колоннами на Кундуз и далее к Шерхану. Для погрузки имущества и доставки до Кундуза выделялся транспорт от 201-й МСД, от Кундуза к Шерхану – от отрядных автороты и взвода подвоза.
В принципе, времени и транспорта было достаточно для обстоятельных сборов и вывоза всех материальных запасов. Заставам собраться было, что голому подпоясаться. Сложнее было минометной батарее и взводу обеспечения. Основные усилия предусматривалось сосредоточить на полном вывозе боеприпасов, горючего, продовольствия, топлива и прочего имущества.
Для обеспечения движения транспортных колонн предусматривалось выставление сроком на трое суток «блока» в районе кишлака Кульбарс в составе трех БТР и двух БМП, усиленных двумя расчетами СПГ-9 и минометным взводом, во главе с начальником 2 ПЗ старшим лейтенантом П. Проскуровым. Выход УПЗ на «блок» был запланирован на 08.30 29 июля.
На удивление, борты прибыли без опоздания. Все началось достаточно организованно.
После постановки боевой задачи УПЗ совершила марш в заданный район и к 09.30 заняла позиции. Прикрыв растяжками и сигнальными минами удобные подходы к позициям из «зеленки», в условиях сильной жары (в течение дня было 48-50 градусов и более) приступили к инженерному оборудованию позиций с тем, чтобы оборудовать их до наступления сумерек.
Ориентировочно с 10.00 мимо «блока» по шоссе со стороны Кундуза пошли армейские «КамАЗы». Недоумение вызвало их количество – однозначно гораздо более 100 единиц, а также отсутствие прикрытия колонны с воздуха и армейских «блоков» (по крайней мере, никакой информацией о местах и времени их выставления старший бронегруппы не располагал).
День проходил спокойно. Движения афганского транспорта и людей вблизи «блока» практически не было. К 20.00 планировали завершить оборудование позиций.
Внезапно около 18.30-19.00 по радиосвязи поступила команда на снятие «блока». В неимоверной спешке мы начали погрузку вооружения и имущества. В это время мимо нас уже проходила колонна ММГ. Едва успели снять растяжки и сигнальные мины, как к «блоку» на МТП подъехал зам. начальника ММГ по техчасти. Он сообщил, что ММГ полностью оставила пункт постоянной дислокации, и передал мне указание начальника ММГ о том, что на время марша на Кундуз на УПЗ возлагается выполнение задач тыловой походной заставы. Бронегруппа выдвигалась вслед за техническим замыканием (МТП и ВАРЭМ).
Марш проходил на максимальной скорости, в условиях отсутствия прикрытия с воздуха и с земли (ни одного армейского «блока» на всем маршруте), т.е. на чистом нахальстве и кураже. Под Ханабадом прошли так называемую «Долину смерти» - примерно полуторакилометровый участок шоссе, ограниченный слева обрывистыми склонами гор, вплотную приближающимися к полотну дороги, а справа – глубокой каменистой осыпью к реке. Обочины шоссе на всем протяжении этого участка были буквально завалены разбитой и сожженной бронетехникой и искореженными рамами транспортных машин.
Благодаря тщательной подготовке выходов техники из строя не было. Мелкие неисправности быстро устранялись силами экипажей и водителей при незначительной помощи техзамыкания. Единственный раз мы остановились уже в темноте у первой армейской заставы на подступах к Кундузу, чтобы поменять правое колесо на третьем мосту БТР-70 № 850 (перегрелся колесный редуктор) и долить воды в радиаторы. Это заняло не более 15 минут. Нужно было видеть полное недоумение армейцев, когда к ним из темноты подъехала неизвестная броня. Они понятия не имели, что мимо них движутся пограничники. Хорошо хоть не открыли огонь.
К 23.00 въехали в Кундуз. Немного поплутав по торговой части города и распугав патрули царандоя, к полуночи колонна поднялась на плато, господствующее над Кундузом, и сосредоточилась на пустыре, примыкающем к так называемому Южному городку, где располагался штаб 201-й МСД.
Кое-как в темноте обслужили технику и поужинали. Ночлег был чисто символическим. С рассветом начали подготовку к выезду на Шерхан.
Любопытно было наблюдать за началом утра понедельника в крупном армейском гарнизоне. За поворотом дороги, ведущей на плато, послышался рев двигателя, и на полной скорости, вздымая шлейф пыли, появилась БМП. У наших бойцов отвисли челюсти – на бронелисте над двигателем на матрасе возлежала загорелая фигуристая девица, одетая в камуфлированные брюки и верх от пестрого купальника, в панаме и темных очках. Чудное видение пронеслось мимо, а бойцы, на протяжении года-полутора видевшие женщин только в парандже или по телевизору, еще долго не могли прийти в себя. Жаль, никто не успел достать фотоаппарат.
Около 10.00 30 июля колонна техники ММГ и транспортных машин отряда начала движение и ориентировочно к 14.00 прибыла в Шерхан.
Старшему бронегруппы, следовавшей в тыловой походной заставе, была поставлена задача ожидать генерал-майора Мартовицкого А.Н. с группой офицеров ОГ КСАПО, проводивших совещание с командованием 201-й МСД. Совещание закончилось около 15.00 и, судя по раскрасневшимся лицам отцов-командиров и их энергичному матерку, прошло успешно, как тогда говорили, «в теплой и дружественной обстановке». А.Н. Мартовицкий и еще несколько офицеров загрузились на БТР № 850, остальные – кто куда, и короткая колонна рванула через Кундуз на раздолбанное шоссе. Водитель 850-го Иван Комков продемонстрировал все, на что был способен, разогнав машину до 80-90 км/час. Командование веселилось вовсю. Кульминация наступила после того, как на очередной глубокой выбоине с башни сорвался принайтованный АГС-17, который чуть не сшиб с брони пару полковников. К счастью, они отделались легким испугом.
Командование ОГ КСАПО было доставлено в район Северного городка (место дислокации артиллерийских, инженерных и тыловых частей 201-й МСД), где уже ожидала пара Ми-8. Дав указание «поощрить всех», А.Н. Мартовицкий сотоварищи убыли в Союз, а мы отправились в Шерхан.
Техника ММГ была сосредоточена вокруг вертолетной площадки. Силами экипажей и водителей интенсивно проводилось техническое обслуживание машин и вооружения. Из-за напряжения последних дней практически никто не отдыхал, и только к полуночи все, кроме охранения, наконец-то уснули.

Краткие итоги.

Личным составом ММГ в сложных условиях обстановки и сильной жары были совершены подготовка и погрузка вооружения и материальных средств. В отсутствие прикрытия с воздуха и наземными силами (от 201-й МСД 40-й армии) успешно совершен суточный марш из пункта постоянной дислокации к афганско-советской границе.
Боевых и санитарных потерь, выходов из строя техники не допущено. В связи с невозможностью транспортировки (отсутствие трейлеров) командованием было принято решение привести в полную негодность танковый мостоукладчик и ГТМУ, ремонт которых не мог быть выполнен силами ММГ. Техника была полностью выведена из строя путем подрыва силовых агрегатов. Также силами ИСВ были взорваны командный пункт ММГ (он же наблюдательный пункт минометной батареи) и несколько постов боевого охранения.
В качестве моралите. За мужество и героизм, проявленные при проведении масштабной войсковой операции по передислокации ММГ-2, большая группа офицеров штаба и оперативной группы 48-го ордена Ленина Краснознаменного пограничного отряда была награждена орденами и медалями Союза ССР; в частности, начальник политотдела отряда подполковник В.Кудрявцев за героический сбор и вывоз в Союз всей (!) наглядной агитации (для этих целей был выделен отдельный 6-тонный КамАЗ) был награжден орденом Красного Знамени. К вящей досаде, свыше 20 наградных листов на личный состав ММГ, в страшной спешке (начальство торопилось в Союз, вертолетчики устали, турбулентность воздуха сильная) подготовленных командирами по результатам операции, оказались случайно забытыми в ящике одного из столов в опергруппе отряда. И только в июне 1989 года, когда после опубликования очередного Указа о награждении, в который не попал никто из личного состава ММГ, С.А. Мартьянов «поставил на уши» не только опергруппу, но и отряд с округом, этим наградным был дан ход. Бывшие рядовые и сержанты получили свои заслуженные награды только к середине 1990 года. Вот к чему иногда кое-где кое-кого приводят спешка и забывчивость.