Пять лет из жизни пограничника Мы познакомились и подружились лет шесть назад, на «той стороне». В самый разгар афганской эпопеи. Я еще, помню, подумал, что ему, наверное, здорово везет в жизни. Рослый, спортивный брюнет, словно сошедший с рекламного плаката. Уверенный в себе, любящий жизнь и свою рискованную военную профессию. Саперу, майору-пограничнику Олегу Улеватому тогда и в самом деле везло - за три года войны ни одной царапины. В его подразделениях ни одной потери. Случайно, из чужих рассказов я убеждался в его везучести. Однажды случилось так, что им пришлось вдвоем с майором Валерой Короленко ночью, зимой, без альпинистского снаряжения спускаться вниз в Куфабское ущелье по головокружительным карнизам. - Хорошо, что темно было, - улыбался позже Олег, - боковое зрение не работало, а то бы точно навернулись с такой высоты - просто от страха. Тогда же они оба а горах оказались в окружении, патронов чуть-чуть, и погоды нет - не вызвать вертолеты. Короленко по рации вызвал огонь минометов на себя. Отбились. Повезло? - Да нет, - отмахивался Олег, - просто точно рассчитали, как минометчиков лучше сориентировать. А однажды на дороге под Мазари-Шарифом саперы «нащупали» фугас. Двухсотпятидесятикилограммовая авиабомба с «довесками» из мин помельче была тщательно закопана, замаскирована и, судя по всему, управлялась дистанционно по проводам. Отослав солдат подальше, Олег обезвредил фугас один, зная, что в любой момент кто-то невидимый мог включить рубильник. Обошлось. «Хотя пот с ладоней, - рассказал он много позже, - лил почти как с лица. - И, будто оправдываясь, Олег продолжал: - Я же офицер, тем более пограничник. Нас, в общем, немного, считай, все на виду. Кто чего стоит - знаем». Может быть, ему везло потому, что он мерил всех по себе? Когда 27 июля ему сообщили, что в одном из спецподразделений на «неизвестном боеприпасе» подорвался солдат, он принял это па свой счет и первым делом перерыл все карты я формуляры по минным полям на объектах, за которые он отвечал, как начальник инженерного отделения пограничного отряда. Выходило, что «бесхозных» мин там, где подорвался рядовой Миронюк, быть не должно. Значит, что-то другое. 29 июля он вылетел на место сам.
Осмотрев место подрыва, Олег понял, что дело не в «бесхозных» боеприпасах. Скорее всего - это минное поле. Судя по торчащим из-под земли крестовинам советских противопехотных мин ПМН, ставили его свои. Но кто и когда? И где документация? Случай явно из ряда BOB выходящий. Однако заниматься предысторией было некогда, а оставлять все, как есть, опасно, и Олег принял решение на разминирование. Пошел первым, как всегда. Кроме него — рядовые Игорь Никонов и Сергей Смирнов. Работа обычная. Полоса земли шириной в полметра - это полоса траления на каждого. В руках - щуп. Судя по кое-где торчавшим наружу минам, шаг минирования — один метр. Вот уже одна обезврежена, вторая. Щуп мягко уходил в землю. Стоп. Метр пройден, а мины нет. Чуть дальше, снова нет. Еще дальше. Нет... Пот, едва выступив, тут же высыхал под безжалостным июльским солнцем. - Так-так. Земля наклонно уходит немного вниз, образуя впадину. Поле ставили давно. Возможно, во время дождей верхний слой почвы вместе с минами сдвинулся. Так бывает. Но где их теперь искать? Знать бы, кто и как их ставил и сколько их все¬го, но, увы... Олег снова пошел на поле, уже понимая, что решает уравнение со многими неизвестными. Но не остановился. Взрыв раздался, когда, протралив очередную полоску, Олег встал и медленно перенес вес тела на правую ногу, поставив ее рядом со столбом ограждения из колючей проволоки. Мины там ни¬как не должно было быть. Упал, как потом оказалось, удачно. Спиной па протраленную полосу, а головой ровно посредине между двух, еще не снятых мин. Шедший неподалеку Игорь Никонов тоже упал, получив порцию осколков из тех, что не достались Олегу. Боли нет. Голова трезвая; «Игорь, ты как?» — «Нормально, командир, тяну...» Предупреждая поднимающуюся вокруг неразбериху, Олег взял командование на себя: «Всем стоять! Бросьте мне нож и ремень!» Снял ремень с себя и перетянул паховую артерию на правой ноге, поймав чей-то ремень, то же самое сделал на левой. Осмотрел ноги. Правой голени фактически не было. Торчали сколотые кости, вперемешку с измочаленной тканью маскхалата болтались сухожилия, а на клочке мышцы, густо облеп¬ленной набухшей от крови грязью, висели остатки стопы. Левая пострадала меньше. Наружу глядела пяточная кость и ахиллово сухожилие. Ни с того ни с сего в голове мелькнуло: а ведь только вчера сапоги отремонтировал. Теперь гвозди из этих сапог густо вошли под кожу вместе с осколками. Взял брошенный нож, примерился и отсек все, что осталось от правой стопы. Ну все, подумал, теперь калека. Поднял ноги вверх, чтобы уменьшить кровотечение. Появилась туча надоедливых зеленых мух. Из кармана достал аптечку, ввел себе промедол. - Выносите сначала Игоря, - крикнул, останавливая тех, кто уже искал дорогу к нему, - меня потом. Сергей Смирнов прошел по следам Игоря, взял его на руки, распрямился - и снова взрыв. Черт! Никогда Олег так не матерился в жизни, но оба солдата живы, в сознании. Что было потом - знает он один. Я не спрашивал. Но могу представить. Аэропорт, дорога в госпиталь в зеленом фургончике, медсестра Оксана. На перекрестке встали у светофора в потоке машин, водитель троллейбуса, скучая, повернул голову, случайно посмотрел внутрь машины и обомлел. Кровища, черные лица, лоскуты мяса, кожи и ткани... Реанимация. Мать рядом. Перевязки. Боль. Каждый день. Одиннадцать месяцев больничных коек и костылей. Орден, врученный там же, в госпитале. Комиссия из Москвы по случаю с «неизвестным» минным полем. Мучения с протезом, мышцы не хотели срастаться, три года потом культю подклеивал пластырем. Но - жизнь! Научился ходить. Снова служба в войсках, уже в должности преподавателя одной из кафедр факультета пограничных и внутренних войск военной академии имени В. Куйбышева. Он все тот же, только седины стало многовато. Когда от ворот академии вышел навстречу, я заметил, что он почти не хромает.
- Протез сделали хороший, - пояснил Олег, - есть такой мастер Виктор Самуилович Полищук, ему спасибо. Как живу? Нормально, квартиру дали нам на двоих с матерью, жду машину уже третий год, взял дачный участок. Как все, словом. Не женат. Одно время, после публикации в «Комсомолке», письма шли потоком. Не поверишь, я как будто еще одну жизнь в письмах прожил. Жалко, потом, когда волна «чернухи» по Афганистану пошла, всю почту будто обрубило. Мы, говорили долго. Я, каюсь, ожидал увидеть в нем следы, может быть, какой-то потерянности, или разочарования, или старых обид. Но везде натыкался на его стальное: «Ты же понимаешь, я офицер». Война для подполковника Олега Витальевича Улеватого закончилась. Сапер, говорят, ошибается лишь однажды. И остается жив, если повезет. Олегу, по-моему, повезло вдвойне. Он остался жив, но, главное, он остался самим собой.
Если бы все офицеры относились бы к солдатам как м-р Улеватый, потерь можно было бы избежать или свести на минимум. Я был тогда там, но на поле был сам Улеватый и ст.с-т Игорь Никонов (зам. ком. ИСВ) из Тулы. Это случилось в Имам Сахибе. Тогда все кинулись к ним, Улеватый кричал: "Назад!", "сначало Никонова"... с-т Сергей Смирнов - земляк Игоря Никонова и друг, вместе со Славиком Васильевым взяли Игоря и уже выносили и тут нога Смирнова наступает ещё на одну мину. Взрывом Смирнову оторвало ногу ниже колена, все падают, Никонову ещё досталось от мины и Славику Васильеву. Юру Тимошенко и Толю Сафонова (они Олега Витальевича выносили ) тоже котузило. Когда я попал в госпиталь и встретил там всех ребят, Улеватый как-то сознался, что всё время недолюблевал эту точку и ждал от неё какой-то заподлянки. А виной всему был арык, который в притык протекал к ограждению, плюс дожди, вот мины и поползли вместе с грунтом. Наш начман м-р Егоров И.А. написал им стихи "Закон сапёра".
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
