Воспоминания офицера-пограничника

Наверное, наступит время, когда воспоминания тех, кто служил в 80-е в Афгане, станут тем же, что и воспоминания наших фронтовиков, воевавших в 1941-1945. А, собственно, из чего состоит история? Из путей отдельных людей. И множество их судеб складывается в единую судьбу - страны, народа, человечества… Начальник вооружения - заместитель начальника Северо-Западного регионального управления Федеральной пограничной службы Российской Федерации генерал-майор Валерий Акчурин со своей единственной, неповторимой судьбой так же вписывается в единственную, неповторимую судьбу России, как одна узорчатая нить - в общий сложный узор разноцветной ткани. И история его личной войны в Афганистане неотделима от всей истории Афганской войны, а вместе с нею - истории нашего советского государства. Итак, летом 81-го, 24-летнего командира инженерно-саперной роты Выборгского пограничного отряда старшего лейтенанта Валерия Равильевича Акчурина…

Общая обстановка

В тогдашних погранвойсках существовала, я считаю, очень правильная практика направления в Афганистан на боевую стажировку офицеров, которые находились в резерве на выдвижение, планировались на назначение на вышестоящие должности. Эта практика носила широкий характер, и для стажировки привлекался отнюдь не только младший офицерский состав. Туда же, в Афганистан, направили служить, например, подполковника - он был начальником штаба в Сосновом Бору, Валерий Андреевич Аквелянов. А это уже руководящий состав. Был с нами и майор, замначальника политотдела. На лейтенантах не отдувались…Выборгский погранотряд тогда формировал специальные подразделения, которые командировались в Афганистан, и весь личный состав этих подразделений - порядка 300-350 человек - переодевались в военную форму министерства обороны: офицеры перешивали зеленые лампасы на красные, одевали красные фуражки, пришивали погоны с красными просветами, красные петлицы. Словом, внешне мы туда уходили не пограничниками… 
 
Патриотичность

Да не было никаких красивых слов - напротив - все проходило очень просто, я бы даже сказал, обыденно. Вечером в воскресенье мне позвонил оперативный дежурный и сказал, что завтра к 9 утра я должен быть в управлении отряда у начальника штаба. Как всякий нормальный молодой холостой старший лейтенант, я тут же начал просчитывать - что может быть, где что не так сделал, грубо говоря - засветился?.. (улыбается)А начальник штаба у нас в погранотряде тогда был нынешний командующий Арктической группой войск генерал-лейтенант Корецкий, очень мною уважаемый офицер. И я ему благодарен за то, что он не начал подводить патриотическую подоплеку. Все прошло коротко, по-военному: так и так, надо ехать. Мы по-деловому обговорили время и сроки сдачи дел и должности, и в среду уже был самолет: мы вылетели в Ашхабад. 

Родные

Поначалу вообще никто не знал, куда я уезжаю, - так получилось. Папа тогда служил в Киевском пограничном округе, как раз был в отпуске, и именно в то воскресенье, только утром, я их с мамой и младшим братом проводил на поезд. И очень переживал, что не смог предупредить отца: маму мы всегда берегли, она ничего и не должна была знать.Сориентировать отца смог только в Пяндже. Мы там вынужденно жили два или три дня: накануне душманы сбили вертолет, и до выяснения причин все полеты на ту сторону границы были запрещены. Я смог позвонить в Киев. А там был допотопный узел связи - маленькое окошко, а рядом - кабинка с телефоном.Я очень боялся, что мама возьмет трубку, а она же у нас пограничница, сразу все поймет. 
Я долго и проникновенно объяснял девушке, как надо сказать, долго ее инструктировал. Она:
- Все, не волнуйтесь, я записала!
И меня чуть кондрат не хватил, когда она жизнерадостно отрапортовала в трубку:
- Але! Киев? Ответьте Пянджу, Таджикская ССР…
Условный рефлекс взял свое… Хорошо - отец взял трубку. Сразу, конечно, понял. И мы разработали такую схему: я на Новой Земле, почта не ходит, навигации нет.Маме рассказали уже потом, когда вернулся… 
 
Ашхабад - Пяндж - Тулукан

В Ашхабаде было управление округа, и нас набралось со всего Союза достаточно много - человек 40. С нами провели ряд подготовительных бесед, медицинское освидетельствование: многие ведь были с севера, где 17-18о, а здесь жара - под 50! Нам понаделали прививок от всяких тропических болезней и дали дней пять на акклиматизацию.Разместили в зоне отдыха под Ашхабадом, называлась она "Фирюза" - "Жемчужина" - красотища! Как оазис в пустыне - усадьба с фонтанами, бассейном… Потом - снова самолет, но здесь мы уже летели вдоль границы, оставляя по несколько человек на тех направлениях, на которых им придется действовать. Меня и еще двоих офицеров направили в Пянджский пограничный отряд.Жили мы на севере Афганистана, рядом с городком Тулукан. Жили в землянках, над нами сады - айва и тутовник, снаружи ничего не было видно. Вокруг - два ряда заградительной проволоки, минные поля. Треть личного состава круглосуточно охраняют лагерь, ночью - фактически половина… 
 
Задача

Она была одна: противостоять минной войне. О том, что происходит в Афганистане, я знал - я же закончил Калининградское инженерное училище, и у меня было много однокашников в Афгане. К командировке своей я относился достаточно ответственно, но о смерти, как и все остальные молодые мальчишки, конечно, не думал. А потом - я ведь потомственный военный, в третьем поколении, и то, что, если нужно, ты пойдешь воевать, предполагалось всей предшествующей жизнью. Я и сейчас считаю такое отношение совершенно нормальным - для тех, кто избрал нашу профессию.Мы должны были свести до минимума, а лучше исключить потери при подрывах на минах. Нашей задачей было сопровождение и проводка колонн с грузами снабжения, которые шли вглубь Афганистана. Грузами были бензин, зерно, продовольствие, и, кстати, больше это шло для местного населения, а не для наших войск. 
 
Местное население

На мой взгляд, в 1981 г. отношение к нам было достаточно хорошее. Ровное… Тогда еще не был сформирован образ врага в каждом "неафганце". По моему впечатлению, обычные жители сильно устали и от одних, и от других. Как таковой-то войны - здесь фронт, там враги, а тут наши - не было: все вперемешку, исподтишка…

  
Мины

Они были стандартные. Я из нескольких десятков, которые снимал сам, ни разу не встретил ни одной самодельной. В основном, итальянского производства: видимо, каждый район снабжался по одному определенному каналу.В отношении разминирования особых проблем не было: во-первых, хорошую подготовку дал вуз, а во-вторых - рядом с нами стояли танкисты. И я с большой благодарностью вспоминаю нашего начальника мотоманевренной группы майора Петренко, очень здравомыслящего человека, - он отправил меня к танкистам, у которых я пару дней жил, и тамошний инженер-сапер мне показывал все, что было снято ими. А опыт у него был достаточно большой, около года, и я своими руками все пощупал, посмотрел, познакомился с особенностями установки, приемами и способами обезвреживания и снятия. 
 
Технология работы

Саперный БТР, когда мотоманевренной группе приходится куда-то выходить, идет первым. В нем - водитель, командир - ваш покорный слуга, стрелок-наводчик и инструктор с собакой. Проверить всю дорогу невозможно - такая проверка затрудняет движение, ведь проходить нужно на высокой скорости, чтобы избежать потерь не только от мин, но и от стрелкового оружия, гранатометов.Поэтому мы проверяли проблемные места - участки, примыкающие к перекресткам, рядом с кишлаками, там, где есть вторичные признаки установки - обрывки проводов, бумаги, какие-то следы… 
 
Опасность

Бывали разные случаи. Однажды мы потеряли один БТР на кладбище. До сих пор в голове не укладывается, как можно заминировать кладбище - святыню, не важно какое - мусульманское ли, православное… Я убежден, что эти бандиты никакие не мусульмане - просто нелюди… Мы шли по мусульманскому кладбищу, по дорожке, колонной. Первые машины прошли, а пятый или шестой БТР взорвался: итальянские мины имеют такую особенность - они не срабатывают сразу же, на первой машине, а взрываются где-то в глубине колонны. Слава богу, погибших не было - только раненые…Но, вообще, работа с любой миной предполагает определенный риск и невозможно сказать, где более, а где менее рискованно - мины-то везде одни и те же, что в Афганистане, что в Выборге. 
 
Ответственность

Любой офицер, которому доверена жизнь подчиненных, должен все продумать, чтобы не подвергать риску людей - мальчишек 19-20 лет. Ты в свои 24 ощущаешь себя по отношению к ним неприлично взрослым…Сапер, в хорошем смысле, должен быть разумным трусом: ничего не делать на авось. "Авось" - это 80% того, что тебя в коробке домой отправят.Все чудеса делаются собственными руками и руками людей, которых ты обучил. В мою бытность мы не потеряли на минных заграждениях ни одного человека. Были раненые и убитые, но в ходе каких-то боевых столкновений... 
 
Везение

Однажды мы с армейцами (с которыми часто работали вместе) "проталкивали" нефтеналивную колонну - проводили ее по своей зоне ответственности. Жарко, броня раскаленная - кстати, первое, что мне сказали сделать, когда я прибыл в Афганистан, - припасти подушечку: броня накаляется так, что сесть на нее без плотной подушечки невозможно.Так вот, задний люк армейской боевой разведывательной машины, в которой мы едем, распашной, и дверцы открыты. А места в ней - как в "уазике". И сидят - механик-водитель, старший лейтенант - армеец, стрелок-наводчик, я, мой инструктор с собакой и армейский инструктор с собакой. Теснотища! И вдруг - колонну обстреливают. И маленькая пулька ударяется в открытую дверцу и залетает к нам, в этот небольшой объем.Чик-чик-чик-ой! И все. Прострелило ногу собаке и ступню мальчику-инструктору. Как потом рассказывали, он умер от болевого шока. Его сняли, летчики быстро эвакуировали, но до Союза не довезли… 
 
Собаки

У собак саперов особый статус. Собака - это половина дела. К сожалению, на жаре любая, даже самая хорошая собака, не работает больше 40-50 минут…Очень многим они спасли жизни. Дело в том, что итальянские мины пластиковые, а состоявшие на вооружении в то время средства обнаружения мин не позволяли обнаружить пластик - реагировали только на металл. Мины определяла только собака - ну, иногда их обнаруживали мы - по вторичным признакам. Но большую часть мин все-таки собаки… 
 
Возвращение

Мы уезжали через Душанбе. И представьте - тогда все просто было: я связался со своим Выборгом. "Давай, - сказал командир, - сначала домой, в Киев, дней на пять, а потом - сюда!"И я в Душанбе сразу поехал на этот восточный базар, где каждый, наверное, мечтает побывать, купил две огромные дыни, родители уже знали, что я еду, встречали. А мама сразу и не поверила, что из Афганистана, - она-то думала - с севера. Но дыни на севере не растут… 
 
Оплата

Платили командировочные, конечно. Насколько я помню, сутки обычной командировки стоили где-то 1,75, а там - 8-10 руб. Приехал, получил. Я тогда сделал совершенно неприличную покупку - телевизор "Рекорд", который, кстати, еще и найти требовалось… 
 
Воздействие на психику

Сны об Афгане не снятся. Ведь я, пока служил в погранотряде, постоянно был связан с подрывным делом - если не с минами непосредственно, то мальчишек обучал. Опасность-то всегда была, и более рискованные ситуации случались как раз здесь. Там - это понятно - тоже, но там и воспринимается все по-другому.Однажды мы "проталкивали" какую-то колонну, и к нам на броню посадили афганских солдат - как средство усиления. И залетела шальная пуля - кто-то веером постреливал… Одному афганцу прострелило переносицу и выбило левый глаз. И, видимо, задело артерию - кровь просто фонтаном пошла. Я помню до сих пор: светло-салатовый подбоечек у машины, чистенький (машины были у нас новенькие) и по нему стекает черная кровь… Представьте такое в гражданской ситуации - я не берусь спрогнозировать даже, как бы я сейчас отреагировал на это здесь. А там - это настолько естественно! Ладно я, офицер, а вот эти мальчишки - вот перед кем объективно нужно шляпу снимать! Никакой паники. Они его и забинтовали. И никакой суеты, каждый поступал так, как я бы и хотел, чтобы в этой ситуации поступали… И запросили помощи, произвели эвакуацию раненого - совершенно спокойно.Насколько я знаю - а я знаю очень многих, прошедших и Афган, и Чечню, со многими поддерживаю отношения - для нормального здорового мужика это не является какой-то психологической травмой. Да, приходилось видеть и кровь, и смерть, и, конечно, очень жаль по-человечески ребят, но чтобы потом это преследовало, снилось… Наверное, существует какой-то фильтр, срабатывает природный охранный механизм.

Мне кажется, что очень многое в отношении "воздействия на психику" надуманное. Если бы сейчас кто-нибудь спросил меня, что в жизни вспоминается с наибольшей благодарностью, я бы сказал: "Только время, проведенное в Афганистане…" 
 

Записала Светлана Куликова
информационно-аналитический журнал «Обозреватель»