Подполковник Виктор Лунев: «Смысл не в наградах, а в том, что по моей вине не погиб ни один наш человек»

15 февраля 1989 года наши войска официально были выведены с территории Афганистана. Закончилась война, которую многие считали ненужной и непонятной.

Как живут сейчас участники боевых действий, как воспринимают окружающий мир, и насколько тяжело им было выживать в то время, мы попытались узнать у жителя нашего города, выполнявшего свой интернациональный долг в Афганистане в качестве военного летчика, подполковника Виктора Федоровича Лунева.

— Как вы стали военнослужащим?

— Я родился и вырос в Бердянске, жил в доме напротив железнодорожного вокзала — такой себе «вокзальный хулиган». Жил вдвоем с мамой, и без отца нам было очень нелегко. Я с детства мечтал стать летчиком, а после окончания школы решил поступать в учебное заведение, которое помогло бы осуществить мои мечты. Поскольку всегда занимался спортом, и здоровье позволяло, и учился я довольно неплохо, — поехал поступать в Ейское авиационное училище. Но, может, слишком уж понадеялся на знания, а конкурс был большим — с первого раза поступить не удалось.

— Вы были сильно разочарованы?

— Как говорил Ларошфуко, есть три самых больших разочарования в жизни: отъезд в дождь, разлука при первой влюбленности и бедность в юности (смеется). А своего я все равно добился — поступил через год в Сызранское авиационное училище, успев за это время и фрезеровщиком поработать, и подучиться. Мечта есть мечта. Хорошо, что в армию не призвали — оставили шанс.

«Бросала меня жизнь от Тихого океана до Туркестана»

Звание майора Виктор Лунев получил в 1983 году

— А после училища как складывалась жизнь?

— После училища, как говорил товарищ Сухов, бросала меня жизнь от Тихого океана до Туркестана! Сразу по распределению был направлен на Дальний Восток, в Хабаровск. После Даманских событий пришлось служить на Китайской границе. А в феврале 1981 года меня вызвали и предложили (если это можно так назвать) служить в Афганистане.

— Была возможность отказаться?

— Многие так поступали. Отказывались по разным причинам. Я, наверное, тоже мог это сделать, но решил поехать. И причина была одна — я учился для того, чтобы защищать границу, чтобы мог смотреть в глаза своим товарищам и не считать себя трусом, как бы пафосно это не звучало.

— В то время у вас уже была семья?

— Да, у нас с женой уже были две дочки, младшей дочери исполнилось тогда только десять месяцев. Так что в Среднюю Азию переезжать пришлось всем семейством.

«Привет вам, голуби Мира!»

— Вас сразу стали посылать на боевые задания?

— Пограничники первые три года официально не принимали участие в боевых действиях. Была 200-километровая зона, которую мы «просматривали», а также перевозили гуманитарную помощь, медикаменты, людей. Мы летали поначалу без оружия. Не было даже пистолета, которым можно застрелиться в случае крайней необходимости. Иногда наблюдался яркий контраст: садился армейский вертолет, выбегали десять десантников в бронежилетах и с автоматами, размещались вокруг вертолета. И тут же неподалеку садились мы — в шляпах (форму с отличиями одевать было запрещено), в шортах (очень жарко было, 40-45 градусов) и в перчатках (в вертолете было около 70 градусов, без перчаток ни до чего не дотронешься). Они нам говорили: «Привет вам, голуби Мира!». Так нас называли и наши войска, и афганцы.

— Как относились к пограничникам местные жители?

— По-разному. Был случай, когда на территории боевых действий отец предлагал свою дочку в обмен на бочку керосина. Конечно, из благих намерений. Для того, чтобы она спаслась, чтобы хоть ее вывезли на ту сторону, где нет войны. Вот такое проявление доверия. Жаль, что забрать не смогли. По уставу не положено было, да и документов у нее не было никаких.
На боевые задания летали только «парами»

— Боевой вылет осуществлялся одним вертолетом или их было несколько?

— Сначала летали в составе эскадрильи. Полк пограничной авиации создался, когда начались военные действия. На боевые задания одним вертолетом никогда не летали, только парами. Если одного из нас «сбивали», то пострадавший экипаж спасал второй вертолет.

Бывало так, что уже севший экипаж попадал в засаду, успев передать второму предупреждение об опасности. Зная то, что садиться нельзя — садились все равно, надевали бронежилеты, снимали парашюты и шли «вытаскивать» ребят.

— В таких случаях хочется быть уверенным в поддержке…

— Были ребята, с которыми я всегда летал «в одной связке», мои товарищи-однокурсники (четверо из них погибли). В них я был уверен, как в себе. Но были и прикомандированные экипажи, которые тоже «ставили в связку» на боевой вылет. Командир такого вот экипажа, подполковник, только что закончивший академию, и «подставил». Когда уверенный в том, что тебя «прикроет» следующий сзади экипаж, выполняешь какую-то задачу, а ожидаемая помощь не приходит, потому что страшно — это как назвать? Нам повезло, что задачу свою тогда выполнили и все остались живы. После такого случая я с ним летать отказался. Тогда я еще был капитаном и академий не кончал.

Привыкнуть можно ко всему — отвыкнуть нельзя

— А вам было страшно?

— Страшно было первое время. Потом привыкаешь, воспринимаешь боевые вылеты как работу. Привыкнуть ко всему можно — отвыкнуть нельзя. Война снится по ночам до сих пор…

Трудно забыть, как умирали на руках наши ребята, как погибали женщины, дети — мирное население. С вертолета не видно, кто гибнет, а когда садились — матери приносили раненых детей, с оторванными конечностями, отдавали нам, чтобы мы помогли их спасти. Мы перевязывали раны, иногда кололи чем-то, отвозили в госпиталь. Очень ярким и болезненным воспоминанием остался эпизод, когда мы в горах спасали другой экипаж. Двоих вытащили из горящего вертолета, одного не успели. Он сгорел на наших глазах, и мы ничем не могли ему помочь.

— К вам применялись «карательные» меры за какие-то проступки?

— В течение всего этого времени у меня было три домашних ареста. За то, что я отказывался делать те вещи, которые шли вразрез с моими принципами. Например, я отказался лететь и «садить» вертолет в горах с неподготовленными ребятами. И пусть я меньше получил наград, и они меньше получили, но остались живы. Для меня смысл не в наградах, а в том, что по моей вине не погиб ни один наш человек. Были «маленькие» командиры, хоть и лейтенанты, но которые знали и ценили своих людей, и были генералы, над которыми смеялись все наши летчики. Каждый ставит свои приоритеты.

— Вы, наверное, и летать старались аккуратно?

— Иногда бывало, что чудом долетали. И вертолет больше напоминал не боевую машину, а решето. Мы летали против всех законов физики. К нам приезжали летчики-испытатели из бюро Миля (создатель вертолетов Ми-8, Ми-24) и просили показать, что мы умеем. Полетав с нами и испытав некоторый шок, они вносили поправки в инструкции о том, что данный элемент допускается в исключительных случаях и т.д. Нас учили летать по инструкции. Но, честно говоря, если бы я ей следовал всегда — нашего экипажа уже не было бы в живых.

— Как вы относитесь к организации «Шурави»?

— Я с ними общаюсь, знаю их всех и они меня тоже. Но в организации я вроде как «не приписан».

— Почему?

— У каждого свои правила, свои устоявшиеся принципы. Своя боль. У нас еще идет война — во сне, в жизни, в памяти… Но те, кто выжил там, должны выжить и здесь, как бы не сложилась жизнь. Мы не виноваты в том, что в бой пошли мы, а не те, «кто нас не посылал» или их дети. Я никогда не хожу на общие мероприятия. Когда мой сын был еще маленький, я на праздники надевал форму и ходил с ним вместе положить цветы к памятнику.

— Возникают ли проблемы с льготами, предоставленными вам государством как участнику боевых действий?

— Я очень не люблю ездить на автобусах и маршрутках. Да, у меня льготный бесплатный проезд, но даже это наше государство мне не просто подарило. Когда сажусь в автобус и показываю удостоверение — многие водители относятся с пониманием, но некоторые отворачиваются, как от бомжа. Меня это обижает. Я не нищий, и могу заплатить за проезд, что делаю зачастую, чтобы избежать такой реакции.

— Верующий ли вы человек?

— Нет, я неверующий. Я не люблю, когда настойчиво навязывают свою веру (в городе есть представители таких религиозных общин). Но очень уважаю верующих людей, тех, у кого вера идет от сердца. И неважно, к какой религии этот человек относится. Моя мама была верующим человеком. Может, благодаря ее молитвам я и выжил.
Справка

Лунев Виктор Федорович. Родился 9 мая 1953 года. В 1970 году закончил школу №3, Сызранское авиационное училище закончил в 1975 году. Был командирован в Туркмению в1981 году. В течении 6 лет выполнял полеты в Афганистан. Совершил 840 боевых вылетов. Был командиром экипажа, звена. Уволен «в запас» в 1986 году по состоянию здоровья (в связи с ранениями). Награжден Орденом Красной Звезды и 7 медалями.