Афган — раньше это слово звучало для родителей и их сыновей как смертный приговор. Говоря об Афгане, обязательно вспоминали о цинковых гробах, стертых с лица земли кишлаках с мирным населением и зверских пытках, которым подвергали душманы наших пленных солдат. 19 лет назад — 14 февраля 1989 года — советские войска окончательно покинули Афганистан. Зачем была нужна необъявленная война? Ответ на этот вопрос знает отставной майор Виктор Мещеряков, который пробыл в горячей точке шесть лет — втрое больше положенного срока.
Офицеров в роду Мещеряковых не было, да и сам Виктор не собирался становиться профессиональным военным. Так уж судьба повернулась. Окончил ремесленное училище в Саранске, работал на заводе. В мае 1966 года пошел в армию. Он до сих пор с гордостью вспоминает два года, проведенных в ракетных войсках на Байконуре, и свое участие в «лунной программе». Если точнее, он был одним из тех, кто монтировал оборудование в 110-метровом корпусе ракеты-носителя (обычный «Союз» — 54 метра), которая должна была доставить советских космонавтов на спутник. Впрочем, это отдельная история.

После демобилизации приехал в Саранск, хотел вернуться на завод, но, как молодой коммунист, был направлен на работу в горком комсомола. А поскольку должность инструктора приравнивалась к офицерской, ему присвоили звание младшего лейтенанта запаса. В 1970 году был объявлен партийный набор в пограничные войска, и Виктору Мещерякову снова пришлось надеть военную форму. Место службы — застава Зюльфагар, расположенная на стыке границ Афганистана, Ирана и СССР. Самый боевой участок на всей границе Советского Союза по числу задержанных нарушителей и одна из старейших погранзастав в Средней Азии. Об этом периоде службы Мещерякова можно было бы рассказать много. О горном леопарде, с которым Виктор встретился в узком ущелье. О контрабандистах, которые везли из Афганистана в Иран десятки полиэтиленовых пакетов, в которых был опий-сырец и черное, как гудрон, горное мумие. Но тогда в газете не останется места для рассказа об Афгане.

Командир ДШГ

Спустя пять лет службы на Зюльфагаре старшего лейтенанта Мещерякова перевели в город Мары начальником школы сержантов-саперов. В 1979 году советские войска ввели в Афганистан. А через год душманы через реку Пяндж из пулеметов и минометов обстреляли нашу территорию. Были ранены три человека. Командование погранвойсками решило сформировать мобильные группы (численностью около сотни солдат и офицеров) для борьбы с бандами по ту сторону границы. Поначалу в них отбирались военнослужащие второго года службы, имевшие спортивные разряды и горную подготовку. После выполнения поставленной задачи группа расформировывалась, терялся бесценный боевой опыт. Лишь в 1982 году были созданы две штатные десантно-штурмовые группы (ДШГ) погранвойск, и командиром одной из них стал капитан Виктор Мещеряков.

ДШГ — грозная сила: полторы тысячи специально подготовленных солдат и сержантов. Если требовалось, группу поддерживали авиация, артиллерия, танки и ракетные установки «Град». Главная задача — блокировка и уничтожение бандитских формирований. Начиналась каждая операция с захвата площадки, на которую чуть позже высаживался отряд. Иногда бойцы десантировались прямо на позиции душманов. Сначала над нужным участком зависала «карусель» из трех десятков боевых вертолетов, каждый из которых по очереди открывал стрельбу. Перед тем как высадить солдат, делали еще одну «контрольную зачистку», выпуская по цели весь запас НУРСов — 26 штук! Хотя это и не входило в обязанности командира группы, Мещеряков ВСЕГДА шел первым. «Здесь все решают секунды, — вспоминает он. — Первым делом распределяю, кому в какую сторону бежать! В каждую щель — гранату. Если кто-нибудь навстречу выскочил — короткая очередь в упор из автомата. Иногда и до рукопашной доходило, но это редко. Лично я нож доставал всего раза три. На захват опорного пункта уходило минуты две, не больше...»

Описать все операции, в которых принимал участие Мещеряков, — не только газеты, книги не хватит. Но об одной все же расскажем. Тогда десантно-штурмовой группе была поставлена задача ликвидировать горную позицию душманов, с которой они обстреливали нашу авиацию. Проведя разведку с соседней вершины, Мещеряков повел своих ребят на штурм, но, когда группа захвата ранним утром спустилась в лощину, из-за склона вышло солнце. Свет прямо в глаза, слепит так, что даже тропы под ногами не видно. Тут же скомандовал: «Ложись! Укрыться за камнями». Атака сорвалась, тут дай Бог самим уцелеть. Впрочем, опытный командир не спешил впадать в уныние: решил дождаться, когда солнце начнет бить в глаза противнику. Десять часов лежали пограничники в этом страшном пекле. И дождались. Когда беспощадное афганское солнце накрыло позиции врага, Мещеряков подвел к ним группу захвата на расстояние тридцати метров, после чего душманов просто забросали гранатами.

Из полусотни врагов живыми ушло не больше половины. Трофеи что надо — спаренная зенитная установка, несколько зенитных пулеметов и шесть пулеметов ДШК. Все в исправности, с полным боезапасом. А главное, никто из своих даже не ранен.

Кстати, у этой истории было продолжение. Через ущелье, примерно в полутора километрах, у душманов была еще одна точка ПВО, которую поручили захватить другой штурмовой группе. Мещеряков осмотрел это место в бинокль — вроде тихо, боя нет. Дал ребятам координаты цели и приказал открыть огонь из всех видов оружия.

А теперь представьте, какой был шквал огня!

Сразу «заговорили» шесть ДШК, ЗУшка и несколько зенитных пулеметов! Короче говоря, когда вторая штурмовая группа вышла к месту проведения операции, в эфире раздался обиженный голос ее командира: «Мужики, ну вы чего наворотили?! Вы же нам даже трофеев не оставили, все оружие покорежено! Нехорошо, Василич, так с товарищами поступать. Здесь же воевать не с кем — одни жмурики!» За ту операцию капитан Мещеряков был представлен к званию Героя Советского Союза.

Цена наград

Виктор Мещеряков — единственный живущий в Мордовии ветеран-афганец, награжденный орденом Красного Знамени. Еще на его парадном кителе орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги» (юбилейные и выслужные медали, которых у него больше десятка, он не носит принципиально). Плюс два афганских ордена — Славы и «За храбрость». Об этих наградах разговор особый. Их он получил в 1986 году, незадолго до того, как навсегда покинул Афганистан. За пять предыдущих лет на Мещерякова десятки раз писали представления к разным орденам, но вышестоящее командование их «заворачивало».

И все из-за строптивого характера нашего земляка. После первого боя Виктор загадал, что если он не даст погибнуть ни одному солдату, то и его смерть обойдет стороной. Ну и действовал соответственно: максимально прорабатывал план каждой операции, старался зря не рисковать. Особенно это не нравилось генералам, приезжавшим в Афганистан на стажировку после военной академии. Никто из них боя и близко не видел, зато в стратегии каждый — Александр Македонский. Вот и происходили примерно такие диалоги по радиосвязи. «Шер» — позывной Мещерякова, «62-й» — руководитель операции.

«Шер, где находитесь?» — «У подножья высоты 15/27». — «Силы противника?» — «Около полусотни». — «Сколько у вас?» — «60 человек». — «Сколько до противника?» — «Метров 180». — «Через сколько возьмете?» — «Часов восемь или немного больше». — «Что?! Да за это время черепаха эти 180 метров быстрее проползет. Там что, одни трусы собрались? Я приказываю в течение ближайшего часа решительным штурмом овладеть позицией противника, и...» — «Товарищ 62-й, а не пошли бы вы на...»

За следующие 15 минут Мещеряков с использованием доступных армейских выражений объяснял генералу, что это на генштабовских картах высота 15/27 — всего лишь точка на местности, а на самом деле это укрепленная позиция противника, на склонах которой за неделю до этого почти в полном составе полег батальон горных стрелков. И полсотни противников — это не цифра в боевом донесении, а вооруженные до зубов душманы с десятком пулеметов, которые как раз в данный момент шквальным огнем прижали группу захвата к земле, и, если бы не чудом подвернувшаяся лощина, куда огонь противника не достает, от группы захвата остались бы одни кровавые
клочья. Чтобы подавить огонь противника, нужно выслать две группы с крупнокалиберными пулеметами на склоны соседней горы, на что и уйдут названные восемь часов, и лишь после этого он поднимет своих солдат в атаку. В ответ «62-й» попробовал рявкнуть в трубку что-то о невыполнении приказа и полагающееся за это суровое наказание, на что Мещеряков резонно заметил, что приказ по захвату высоты он выполнит, а каким образом — это его дело. «Если мы даже на сутки задержимся, от этого в Союзе ничего не изменится, а если я своих ребят положу, их родители не с генералов будут спрашивать, а с меня — с того, кто их в бой вел. Так что, товарищ 62-й, прошу мне идиотских приказов не отдавать, я их выполнять не собираюсь!»

Высота была взята вечером того же дня. По-мещеряковски, без потерь. Но «товарищ 62-й» (который, кстати, года через два стал заместителем командующего погранвойсками СССР) обиды не забыл и представление Мещерякова на орден похерил. Чем, кстати, нашего героя нисколько не огорчил. «Есть у меня награды или нет — мне было все равно. Главная награда, что за шесть лет никто из моих солдат домой в «цинке» не вернулся. Я мог вообще без наград остаться, но в конце 1985 года в Афганистан приехал командующий погранвойсками генерал-лейтенант Матросов. Услышал о командире ДШГ, умеющем воевать без потерь, и приказал после окончания операции вызвать его к себе. Осмотрел с головы до ног: «А что же это вы, товарищ майор, награды не носите?» «Так я, товарищ генерал-лейтенант, все время в боях, с бумагами возиться некогда». Закладывать вышестоящее начальство Мещеряков не стал, но генерал и так все понял, обернулся к адъютанту: «Взять на контроль!» Вот и получилось, что меньше чем за год Виктор получил два ордена и две боевых медали. Три из них — еще за старые дела, а орден Красного Знамени — за захват вражеской позиции ПВО (о чем было сказано выше). Тогда, кстати, на его имя из Москвы пришла телеграмма: «Лично поздравляю майора Мещерякова и личный состав с успешным проведением операции, не знающей аналогов, без потерь личного состава». Подпись: председатель КГБ СССР Чебриков. По тем временам это означало одно — звезда Героя майору обеспечена. Представление действительно ушло наверх, но сам Мещеряков узнал об этом только через год. Почему его не утвердили — непонятно.

На пороге смерти

По идее, Мещеряков был должен отслужить в Афганистане два года, но сам не захотел бросать своих ребят. Только когда врачи, обследовавшие больную дочку, поставили ребром вопрос о смене места жительства, написал рапорт о переводе. Во Львове занимался примерно тем же: готовил ДШГ «на непредвиденный случай», но что могло случиться на спокойной западной границе СССР. Промаявшись в безделье пять лет, написал рапорт об отставке. А тут и развал Союза. Служба кончилась. Но Бог, оберегавший Виктора Мещерякова столько лет, и после этого продолжал заботиться об отставном офицере.

Как-то, будучи по делам в Москве, он был сбит машиной. По сравнению с этим три афганских ранения и две контузии — детские игрушки. Потом он узнал, что у него оказались сломаны шесть ребер (два обломка проткнули легкое), ключица и левое плечо. А дальше начинается что-то мистическое. Виктор как будто завис в воздухе на расстоянии двух метров от земли и видел со стороны свое искореженное тело, к которому подошли два милиционера. Их голоса он слышал совершенно отчетливо: «Ну что, вызывай труповозку». «Вот будет номер, — подумал Мещеряков, — привезут в морг, а там я оживу. Нет, надо сейчас пошевелиться, чтобы за жмурика не приняли. Хотя бы веки поднять...» Напрягся и через секунду услышал: «Эй, а он вроде живой!» Гаишники вызвали «скорую», врач сразу сказал, что от них толку не будет, надо в Склифосовского везти. Там у каталки врачи столпились и быстро порешили: нет смысла возиться, такие не живут. И тут один из молодых медиков, заметив, что Виктор пришел в сознание, спросил: «Документы есть?» «Во внутреннем кармане», — теряя силы, прошептал Виктор. Врач достал его офицерское удостоверение и заметил четырехзначный номер войсковой части. «Пограничник?» Виктор кивнул. «Где служил?» — «Средняя Азия, потом Афган». — «Долго?» — «Шесть». — «Месяцев?» — «Лет». И тут завертелось. Тот парень, как оказалось, после института два года в погранвойсках военврачом служил. Прямо вскинулся: «Мужики, что же мы ему помереть дадим, если он в Афгане выжить сумел?! Давай, взялись!» Откачали.

«Война – это работа»

Все уже в прошлом. Почти двадцать лет назад Виктор Мещеряков уволился в запас и стал обычным военным пенсионером. Он не считал, сколько уничтоженных врагов на его счету, да мы его об этом и не спрашивали — неудобно как-то. Впрочем, несложно подсчитать: триста с лишним боевых операций, и каждый раз он шел впереди. Ну хотя бы такой эпизод. Начали высадку, Мещеряков спрыгнул на горную тропу... и тут камни рядом с вертолетом взрыла очередь крупнокалиберного пулемета. Крикнув в рацию, чтобы летчики уводили вертолет из-под обстрела, капитан в несколько прыжков добежал до огромного камня и залег за ним. Щель, из которой бьет пулеметчик, видно, но попасть туда невозможно. Занял позицию, сказал вертолетчикам: «Пока не суйтесь, подождите, пока солнце против него встанет, тогда я вам наводку на цель дам». Перекусил галетами, а тут и душманы пожаловали. Четверо начали спускаться по горному склону, спеша взять в плен одинокого глупого «шурави». А у Мещерякова на автомате — 12-кратный японский оптический прицел, трофей с одной из прошлых операций. Поймал в перекрестье голову четвертого, мягко потянул за спусковой крючок... Готов. Остальные даже не заметили. Так же снял третьего, потом второго. Последний оставшийся в живых душман бросился бежать, но Мещеряков уложил и его. «Часа через три еще двое полезли, — вспоминает он. — Одно слово — дураки. Они что, не поняли, что против них снайпер сидит? Ну, я их тоже успокоил, а потом думаю — хватит на сегодня убивать, и так уже шестерых положил. Как вижу, что кто-нибудь высунулся, я в камень рядом с ним — чпок, он больше не высовывается».

Та операция, разумеется, закончилась успешно, но речь не о том. Еще генерал Джордж Паттон (которого американские ветераны сильно уважают) сказал: «Цель войны — не самому погибнуть, а заставить вражеского ублюдка сделать это». Грубо, но верно. Все, что было в 1980—86-х годах, Виктор Васильевич считает всего лишь работой, за которую ему платили зарплату. Да, приходилось убивать. Но именно такой ценой оплачивался тогда покой на наших южных рубежах, через которые никто не осмеливался переступить. Даже американцы сейчас признают, что советские войска в Афганистане задержали распространение мирового терроризма как минимум на двадцать лет.

Сейчас своей главной задачей он считает работу с молодежью. «Если не мы, ветераны, офицеры запаса, объясним им, что такое патриотизм и любовь к Родине, то кто это сделает? Движение «Наши», провозглашающее: «Или ты лидер, или ведомый, или жертва»? А кто у станка стоять будет? Кто оружие в руки возьмет, чтобы страну защищать?»